Убийца с лицом ребенка
Шрифт:
– Да, возглавляю, – подтвердил Недобойко. – Ты же знаешь, что офицер службы безопасности на пенсию не уходит. Надо сшивать страну. Вот я и продолжаю трудиться на идеологическом фронте. А что случилось?
– Ваше общество вчера получило от общества «Москоляку на гиляку» гражданина Пермана.
– Ну и что? – насторожился Недобойко. – Во-первых, не получило, а выкупило за двадцать тысяч баксов у этих босяков, которые шныряют по кафе и ресторанам в поисках официанток, плохо говорящих на мове, а во-вторых, стоило ли ради этого будить меня ночью, чтобы установить данный факт? Ты, Василий, как был сельским училкой, так и остался им. Я всегда был против набора офицерского состава из смежных профессий. Профессионалами вы так и не стали, а гонору выше крыши.
– Вы выкупили убийцу активиста «Национального корпуса» и добровольного помощника службы безопасности Петренко.
– Ты в своем уме, Вася? – загрохотал полковник Недобойко. – Мы выкупили гражданина Украины еврейского происхождения Пермана из лап антисемитского подполья. Это у тебя они борятся с москалями, а по моим данным, это агентура Кремля, которая стремится обгадить нашу страну в глазах Запада. Слава Богу, что у нас в городе появился, наконец, мэр-патриот, который срывает замыслы наших врагов.
– Я рад, что гражданин Перман находится у вас, – сухо сказал Скоморох. – Сейчас мы с вами поедем туда, где этот Перман находится, и вы передадите его нам.
– Ты, Вася, случайно не заболел? – злобно сказал полковник в отставке. – Или у тебя есть полтинник? За пятьдесят тысяч баксов мы можем, скрепя сердцем, отдать тебе Пермана и ни одной копейкой меньше.
– Здесь торг неуместен, – сказал Скоморох. – У нас есть предписание немедленно вернуть гражданина Пермана в прокуратуру. Он проходит свидетелем по делу полковника Снаткина. Я надеюсь, вы слышали о деле полковника полиции?
– Слышал, – сказал полковник в отставке Недобойко. – Бедный Паша подскользнулся на ровном месте. Я так думаю, что вы оба входите в оперативно-следственную группу?
– Так точно, – звякнул зубами Ваня.
– Сожалею, но ничем вам помочь не могу, – сказал Остап Тимофеевич. – Дело имеет международный характер. Сообщу вам конфиденциальную информацию. У нас есть договор с международной кампанией «Сионские мудрецы», которая занимается выкупом евреев на территории Украины, которым грозит опасность от антисемитских акций. За каждого такого еврея они платят тридцать тысяч долларов. Этим соплякам от Москаленко нам пришлось отдать двадцать штук. Если мы бесплатно отдадим вам Пермана, мы проколемся на полтинник, это раз, а во-вторых нас ожидает грандиозный скандал и разрыв договора с миллионной неустойкой, на что руководство нашей партии «Самозащита» никогда не пойдет. Кроме того, представьте себе политический ущерб, который ощутит наша страна, если Перман из рук бандитов попадет в руки других бандитов, но уже в форме.
– Я бы попросил вас выбирать выражения! – потребовал Скоморох.
– Кто? Ты? – взбеленился Недобойко. – Да ты настоящий душегуб! Ты думаешь я не знаю, как ты выбиваешь признания? Сколько бомжей ты покалечил и убил на глазах подозреваемых, чтобы вырвать у нормальных людей признание от ужаса, который они пережили, и желания поскорее все забыть? По роду своей деятельности, Василь, ты имеешь дело с людьми по сути не криминальными, так называемыми коррупционерами, которые, кроме долларов, ничего в жизни не видели. А попробовал бы ты покалечить или убить бомжа, допрашивая, скажем, меня. Я бы с тебя, скотины, на месте сдернул бы кожу. Не ради бомжа. А просто, чтобы показать тебе, что твои методы рассчитаны только на ссыкунов.
– Если не отдадите мне Пермана, – плотоядно улыбаясь, сказал Скоморох, – я арестую вас за торговлю людьми, это раз, и руки обломаю уже не бомжу, а бывшему полковнику, резиденту вражеской разведки, окопавшемуся в наших рядах.
– Я сейчас позвоню Ивану Червоненко, – сказал отставной полковник Недобойко, – чтобы он знал, как его подставляют подчиненные.
– При чем здесь Червоненко? – замешкался Скоморох. – Он, что, в доле этого гешефта?
– У нас с тобой, Вася, разговора не получилось, – сказал, успокоившись Недобойко. – Пермана ты не получишь, потому что он уже сидит в своей синагоге и ест кошерную еду, – соврал полковник в отставке. – А обыскивать синагогу тебе ни один украинский суд не позволит. Тем более входить в нее ночью. Но учитывая, что я по старой дружбе разоткровенничался с тобой, у меня есть предложение. Я не звоню Ивану и ничего ему не говорю, а ты не видел меня и забыл о моем существовании.
– Самое смешное, что я знал, что он находится в синагоге, – горько признался Скоморох. – Мне об этом рассказал врач Перельман. А мы ему не поверили. Подумали, что он шутит.
– Будешь ломать Снаткина, передай ему от меня привет, – попросил Недобойко и вылез из машины.
– С каким бы удовольствием я прострелил бы ему яйца, – сказал, щелкнув зубами Ваня вслед полковнику в отставке.
– Не странно ли, что дважды нас останавливают и пугают нашим начальником Червоненко, – раздумчиво, сказал Скоморох.
– Может Червоненко тоже агент Кремля? – спросил Ваня. – Надо будет присмотреться к нему.
– Не дай Бог, если он вдруг присмотрится к нам, – сказал Скоморох. – Но приказ Горпищенко о доставке Пермана в прокуратуру никто не отменял. Надо ехать к раввину, моему будущему свату, подрезать ему пейсы и привести в божеский вид.
– Но не сейчас же, – взмолился Ваня. – Я хочу домой.
– Я отвезу тебя домой, Ваня. А у меня настоящие дела только разворачиваются. Давно я хотел встретиться с жидовским попом. Вот и случай подвалил. У меня к нему есть неоплаченный должок.
Полковник в отставке Недобойко вошел в свою квартиру, поднял телефонную трубку и отдал распоряжение о немедленной отправке товара в Одессу.
– По прибытии в Одессу доложите мне лично, – приказал он и положил трубку на место.
32
Иван Трофимович Червоненко, начальник службы безопасности Коблевской области, до пятнадцати лет носил фамилию Либерман и звали его в семье Мойшей. Все изменилось в его жизни после того, как однажды в квартиру Либерманов настойчиво позвонили и в двухкомнатную квартиру на девятом этаже девятиэтажного дома на улице Космонавтов вошел сухопарый старик, с длинными усами, которые были ниже подбородка, с живыми серыми глазами и в дорогом заграничном костюме. Старика сопровождали трое мужчин в серых плащах и настороженных лицах. Двое из них сразу же вышли и стали у входа в квартиру. Третий снял серую шляпу и помахивая ею перед собой, начал представлять обитателей квартиры, замерших в страхе.
– Это ваша внучка, Иван Трофимович, Регина Либерман, ее муж Иосиф Либерман и ваш правнук Михаил Либерман. У вас, Иван Трофимович, на все-про-все, один час. Наши люди перекрыли входы и выходы из подъезда, так что секретность вам обеспечена полностью.
– Спасибо, – склонил голову старик. – А дальше я хотел бы объясниться с членами моей семьи сам.
– Разумеется, – согласился мужчина и вышел на лестничную площадку.
– Ну, здравствуйте, дорогие, – сказал старик, вынул шелковый платок и вытер намокшие от слез глаза.