Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает
Шрифт:
Для
Просто позволить себя разгромить? Нет, ничего подобного Роммель и представить себе не мог. Если уж эти англичане не хотят наступать, тогда наступать будет он. Роммель усилил оборону с севера на всякий случай, вдруг британцы надумают сунуться. А на западном направлении атаковал многочисленную бригаду британцев, блокировавшую коммуникации немцев с востока. Необходимо было принимать решение. И вот 1 июня 1942 года все резервы попавшего в кольцо окружения Африканского корпуса были исчерпаны. И Роммелю на самом деле удалось снова восстановить линии снабжения. И войсковой подвоз хлынул в части, столь нуждавшиеся в самом необходимом. В составе этой нескончаемой колонны находились и Гюнтер Хальм и его товарищи из боевого расчета противотанкового орудия, стремившиеся попасть в свою часть.
«Справа и слева танки — для обеспечения флангового прикрытия и растянувшаяся на много километров колонна снабжения. Так мы полным ходом и неслись по пустыне, взметая в воздух песок и пыль. Впереди ничего не разобрать, позади тоже, но — ни единого выстрела. С ходу колонна прорвалась через кольцо окружения британцев.
В конце концов, мы все же благополучно добрались до своих товарищей — расчета второго орудия. Все были на седьмом небе от радости, что наша одиссея завершилась без трагедий. Но, увы, радость оказалась несколько преждевременной.
Вечером явился солдат и передал мне прибыть к лейтенанту Скубовиусу в каске. Я даже не сразу понял — а почему именно в каске? Как было приказано, я явился. «Рядовой Хальм по вашему приказанию прибыл!» Скубовиус с серьезным лицом заявил, что, дескать, унтер-офицер Ябек доложил о якобы проявленном мною малодушии перед лицом врага. Я буквально онемел и только хотел возразить, как командир взвода накинулся на меня: «Замолчите! Я буду держать вас под контролем. Можете идти!» То есть мне даже рта раскрыть в свою защиту не дали. Я был в полнейшем шоке и до сих пор понятия не имею, с какой стати унтер-офицеру Ябеку понадобилось настучать на меня ни за что ни про что. Возможно, из мести: за все три дня странствий по пустыне он никак не проявил себя как командир — все решения принимались нами самими, от выбора направления до принятия решения атаковать вражескую колонну. А наш унтер-офицер вроде оказался не у дел. И не мог спокойно вынести этого.
И после возвращения обе атаки британцев он явно решил приписать себе. И чтобы лишить меня всякой возможности опровергнуть его версию событий, решил обвинить меня во всех смертных грехах, в якобы имевшей место трусости. Так, во всяком случае, представлялось мне.
Унтер-офицер отхватил Железный крест 2-й степени, а что касалось меня, я уже ничего не понимал. Однако на мое отношение к лейтенанту Скубовиусу этот инцидент никак не повлиял».
У Хальма не оставалось времени для копания в прошлом. Едва Африканский корпус сумел выбраться из критического положения, в котором оказался, Роммель двинулся на овладение фортом Бир Хахейм. 90-я легкая дивизия и итальянская моторизованная дивизия «Триесте» направлялись на юг. 15-я и 21-я танковые дивизии оставались в районе, еще недавно окруженном англичанами,
«Нас направили с нашим орудием в пустыню кудато на восток для отражения возможных атак британцев в тыл наших дивизий. Расчет второго орудия получил аналогичное задание, только на другом участке. И мы снова оказались в пустыне одни. Сектор обстрела — восточный. Куда ни глянь — ни единого грузовика или танка. Мы обложили орудие камнями и надежно закрепили лафет. После этого тщательно прикрыли его маскировочной сеткой. Согласно приказу мы должны были еще и окопаться, но при такой страшной жаре любая физическая работа заведомо превращалась в ад.
И нашего грузовичка тоже не было заметно. Орудие весом в 700 кг было не сдвинуть с места на песчаном грунте. Боеприпасы, направляющая ствола и затвор необходимо было содержать в чистоте, чехол с пламегасителя снимался непосредственно перед стрельбой.
Мы еле двигались на этой жаре, скоро шея и лицо почернели от солнца. Период акклиматизации давно завершился. Мы спокойно находились на палящем солнце, причем не обгорая.
Время текло в ожидании. Кто-то из нас постоянно вел наблюдение местности в бинокль. Что же до остальных — мы целыми днями валялись на песке и загорали. Откуда-то издали доносился шум боя — гулко и ритмично строчили пулеметы, рвались снаряды и мины. Каково же приходилось нашим товарищам на передовой? Из-за постоянного марева видимость в пустыне здорово ограниченна.
Внезапно подул сильный, горячий ветер, а на горизонте мы увидели черную стену — гигантское облако поднятого в воздух песка. Облако зловеще надвигалось. Посреди него трепетал столб песчаного смерча. Надвигался «джибли» [9] . Схватив по куску брезента, мы с головы до туловища укутались в плотную ткань. Но от песчаной бури не так-то легко уберечься. Температура воздуха поднялась до 55 градусов. Дело было не в том, что нас могло засыпать песком, существовала реальная опасность получить тепловой удар. Песок был вездесущ — он хрустел на зубах, лез в глаза, песок был в волосах, в ноздрях, одним словом, везде. Мы едва отваживались дышать — песок висел в воздухе. Казалось, ты вот-вот задохнешься. Минуты тянулись бесконечно. Нам чудилось, что наступил конец света. В конце концов, песчаная буря улеглась. С трудом поднявшись на ноги, мы стали отряхивать песок с обмундирования. После этого предстояло привести в порядок оружие и боеприпасы. Песок засыпал все вокруг. Даже малейшее движение в этом пекле оборачивалось муками, но ничего не поделаешь — боеготовность есть боеготовность.
9
Джибли — тж. «гебли», «гебяи», «гхибли», «гибли» — название местного ветра в Ливии.
Температура спадала очень медленно. Закончив работу, мы снова стали ждать. Кофе из полевой фляжки был отвратителен на вкус, его нельзя было пить. Да и есть в эдакую жарищу не хотелось. Мы с нетерпением дожидались вечера.
Все это происходило примерно 5 июня 1942 года, днем позже, днем раньше. Мы в полном одиночестве застряли в этой пустыне, в то время как у нас в тылу кипели ожесточенные бои. Вдруг наблюдатель предупреждающе закричал: на горизонте он разобрал какие-то темные точки. Точки приближались. Мы вскочили, словно от удара током, состояние полудремы и безразличия как не бывало, и мы в считаные минуты привели орудие в боевую готовность.