Учитель Истории
Шрифт:
— Все равно не пойму: почему не днем?
— Днем хозяева картошки спалить могут.
— Кого спалить?
— Сено спалить, — не выдержал я. — Спалить и утопить.
— Какое еще сено? Филипп, ты вообще о чем?
— Я о полутора километрах, — нет, с этим парнем нельзя шутить: это даже мне не смешно, а он и вовсе просто-напросто не догоняет. — Что насчет полутора километров, которые нам предстоит обследовать?
— Нет, ты не понял, — наставительно уточнил спелеолог-теоретик. — Полтора километра — это только до устья. А если вверх по течению подниматься — это еще примерно столько же. Дальше берега
— Зашибись…
— Но я думаю начать именно отсюда и спускаться вниз, к Волге. Примерно отсюда склоны особенно крутые. Если ничего не найдем сегодня, то завтра пойдем в другую сторону.
Делать нечего: раз приперлись, надо браться за работу. И мы искали, честно и усердно. Лыжными палками (теперь я понял их предназначение) мы прощупывали укрытые где снегом, а где и прошлогодней травой склоны в надежде обнаружить, если не вход в пещеру, то хотя бы что-то интересное. Под «интересным» я подразумевал какое-нибудь доказательство правоты теорий, выдвигаемых достопочтенным Евгением Валерьевичем. Ибо пока что на его стороне была одна лишь уверенность. Уверенность человека, которого все окружающие считают психом… Обнадеживает, не правда ли?
По прошествии часа я уже порядком задубел. Вслед за теплом быстро улетучивался и энтузиазм. Мерзли пальцы в тонких перчатках, мерзли ноги в новых, неразношенных ботинках. Мерз нос. Зато Женя не испытывал ни малейшего дискомфорта: три свитера, и две пары шерстяных носков, натянутых поверх друг друга — вот залог успеха! А не синтетические штанцы с теплой подкладкой, которые неплохо подходят в деле обследования пещер, но никуда не годятся для их поиска. Плюс мой коллега не утруждал себя такой мелочью, как прощупывание льда под ногами на предмет опасности. Возможно, это и было излишним, но никто не заставил бы меня разувериться в обратном. Лед есть лед, какая бы глубина под ним не скрывалась.
Тем не менее, несмотря на все доставляемые погодой неудобства, наши поиски продолжались. Каждый обследовал свой берег, я — левый, а Женя — правый. И нашли же! Я ведь всерьез настроился на то, что чапать придется до самого устья, но… Черт, уж лучше бы поиски вообще не принесли никакого результата.
Находка оказалась совсем не той, что мы ожидали.
— Тут какая-то леска, — нарушил Евгений царившее до того молчание.
За прошедший час он успел опередить меня метров на тридцать и продолжал продвигаться вперед стахановскими темпами. Поначалу мы даже пытались болтать о том о сем, но очень быстро я понял, что болтовня ведет к дополнительной теплопотере, и предпочел «тыкать палкой» молча.
— Что за леска? — отозвался я, прекращая бесплодные попытки вызволить свой инструмент, который запутался в мерзлых корнях росшего наверху дерева и наотрез отказывался выпутываться обратно.
— Не знаю… Я чуть не споткнулся! Иди сюда, посмотри.
Бросив ставшую бесполезной палку, я направился к нему, по пути извлекая из кармана запасной фонарь. В основном уже почти сели батарейки. Мелькнула мысль: «Этих хватит максимум на час».
— Что там у тебя?
В ответ раздался еще один удивленный возглас Жени:
— Она тянется к середине реки! Не поддается… Вмерзла в лед, наверное. Кто мог ее здесь оставить? Для рыбалки место не самое подходящее…
Я вдруг почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо, и стало жарко, как в тропиках.
— Стой! — возопил я не своим голосом — Не трогай ее!
— Почему? — удивился он, продолжая теребить треклятую леску.
— Просто не трогай! Отойди!
— Хорошо, сейчас… Ой, еще одна… Я растяпа, пропустил…
И в ту же секунду между нами возникло нечто. Я не успел даже попрощаться с жизнью, а в том месте, где только что было гладкое, ровное пространство, в одну секунду вырос грязно-серый тускло мерцающий ледяной столб. Брызнула острая, как тысячи иголок крошка, ударила по лицу, по глазам. Уши заложило, казалось, барабанные перепонки вот-вот лопнут от чудовищного напряжения, к которому их никто никогда не готовил. Я потерял равновесие и нелепо завалился на спину, подсознательно ожидая болезненного удара о твердую поверхность… Но вместо этого я рухнул в воду!
Обжигающий поток подхватил мое беспомощное туловище и потащил за собой, туда, где в пене внезапно нахлынувших брызг хищно блестела ледяная кромка. Она уже была близко, всего в нескольких шагах. Угодить под нее, быть затянутым беспощадным течением под лед — это же верная смерть.
Смерть.
Короткая, как пистолетный выстрел, мысль тут же вытеснила все прочие и заставила мое безвольное тело ожить и рьяно замолотить по воде ногами и руками в отчаянной попытке спастись. Если не справлюсь, думать будет некому, мечтать будет некому, ругать Женю будет некому. И Вера… Я больше никогда не увижу Веру.
Нет! Борись! Рви, хватай, подминай! Режь пальцы об острые льдины, выворачивай суставы, хватаясь за болтающиеся наверху травинки, терпи этот сводящий мышцы, невыносимый холод… Выживай! Иначе все (все!), что ты сделал за свою недолгую жизнь, окажется напрасным. Ибо тебя в этой жизни уже не будет.
Рывок, гребок… Тянет на глубину! Неужели усилия напрасны, и я обречен? Но в ту же секунду мои ступни уперлись во что-то мягкое, податливое и вязкое. Я попытался уцепиться за это «что-то», яростно забарахтался… И встал на ноги! Сила течения тотчас ослабла, практически сошла на нет. Воды было меньше, чем по пояс.
— Да хранит Господь мелководье… — одними губами прошептал я сквозь звон в ушах и только сейчас спохватился. — Женя! Женя! Где ты?
Вместо крика получился хрип.
— Я здесь, — раздался из-за спины голос, глухой и тихий, словно из потустороннего мира.
Я резко обернулся, едва не потерял равновесие. Женя стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Лицо его было похоже на нечеловеческую маску, плод фантазии больного гримера.
— Ты в порядке? Надо выбираться!
— Я хотел поймать тебя… Не успел. Не успел поймать…
— Ничего страшного. Я и сам не успел бы. Давай наверх!
Слова давались тяжело, через силу.
— Ты бы успел… А я… А я… Я тянулся к тебе…
— Женя, твою мать! Не время сейчас причитать, как бабка! Выбираемся отсюда, говорю!
— Да… Ты прав, выбираемся. Очень холодно…
Он схватил меня за плечо и помог выбраться на мелкое место у самого берега, где воды было по щиколотку. Затем я точно так же помог ему. Похоже, когда проломился лед, Женя, в отличие от меня, смог устоять на ногах и не попал в объятия смертоносного потока. Как у него это получилось, я так и не понял, но факт: волосы его были совершенно сухими. В отличие от моих.