Учитель Истории
Шрифт:
Но вместо гитары учитель истории держал в руках две больших лыжных палки, о назначении которых можно было только догадываться — лыж у него с собой не было. Если только он не припарковал их на улице.
— У тебя что-то случилось? — сходу догадался Женя, едва заглянув мне в лицо. — Расскажешь?
— Не могу, — покачал головой я, попутно размышляя, как бы на сегодня отмазаться от поисковых работ.
— Почему? — тут же расстроился он, с досадой швырнув палки на пол. — Я думал, мы друзья. Уфф, как у тебя жарко…
— Может, и друзья… — осторожно согласился я. — Но и друзьям всего не доверишь. Ты сколько свитеров надел?
Ничего себе, он меня уже в друзья записал!
— Настоящим друзьям можно доверить все, что угодно! — с чувством заявил молодой человек. — Даже если ты кого-то убил, я помогу спрятать труп. Или расчленить его перед этим, если ты еще не начал сам. А свитеров надел три. Могу и тебе одолжить, если надо.
— Эээ… Спасибо, я учту на будущее. Это я про дружбу, не про свитер. И не про расчленеку. Ты уже наметил квадрат поисков?
— Вроде того, — оживился Женя, вытирая пот со лба. — У меня возникла одна идейка насчет того, где можно поискать. Готов поделиться.
Я поломался пару секунд, но больше для вида. После чего полез за своей экипировкой.
— Ладно, поехали. Все равно хуже времяпрепровождения, чем сегодня уже было, я вряд ли придумаю.
— Ура!
Я испугался, что он кинется обниматься, и спешно отступил на шаг назад, прикрывшись пакетом с вещами, как щитом.
— Тише, мой друг. Ночь не любит шумных.
Пока мы добирались до Злобино, я поинтересовался, в курсе ли Женя истории с костром на холме, про который во время дневной прогулки мне рассказала Яна.
— А кто не в курсе? — беспечно ответил он. — Я сам его видел. Огромный! С костями.
— А чьи кости, так и не выяснили?
— Неа, — равнодушное пожатие плечами. — Заявлений о пропажах не поступало — так полицейские сказали. Скорее всего, какие-нибудь нелегалы. Гастарбайтеры там.
Гастарбайтеры в городе, где орудует банда воинственных славянофилов? Даже не смешно.
— А после того случая ничего необычного не происходило? — продолжал допытываться я.
— Я не знаю.
— Почему?
— Я в тот год весь июль в Москве пробыл. Лечился. Сразу после праздника Ивана Купалы и отправился.
— От чего лечился?
— Эээ… Я не могу сказать.
— А как же дружба?
— А как же «но и друзьям всего не доверишь»?
— Ну, как тебе угодно.
Слава богу, наконец, приехали. Я хотел припарковаться в том же самом месте, что и вчера, но мой спутник сказал, что нужно проехать чуть дальше в лес. Прошло еще минут десять шебуршания днищем по заснеженной колее, прежде чем мы, наконец, остановились.
— Неплохо бы ее снегом засыпать, — заявил Сизов, разгоняя обступившую нас темноту светом мощного охотничьего фонаря. — А то тут какие-то подозрительные следы. Давай палки, я понесу. А ты с машиной разберись по-быстрому.
— Сам разбирайся, если хочешь, — возмутился я. — Откапывать ее потом тоже сам будешь. И вообще, ничего, что мы дорогу перегородили? А если поедет кто?
— Ладно, — после недолгого раздумья уступил Женя. — Оставим, как есть, авось пронесет. А дорога… Да кто тут ездит в темное время?
Подобные фразочки оптимизма не внушали.
Минут пятнадцать мы брели куда-то, освещая себе путь, в одном ему известном направлении. Иногда сворачивали, огибая буреломы, но затем снова возвращались на маршрут. Похоже, в теплое время здесь пролегала тропа. Постепенно я начал терять ориентацию в пространстве. Предварительно скачанное на телефон приложение-компас показывало, что мы все больше отклонялись к северу. А кругом снег да деревья, деревья да снег. Лесу, казалось, не будет конца.
— Где ты собрался искать? — наконец не выдержал я.
— В Гороховце, — не оборачиваясь, ответил Женя.
— Что это? Город? Село?
— Нет. Вот он, Гороховец.
— Где?
— Да вот же. Аккуратнее, не сверзься.
Снежный покров перед нами внезапно оборвался. Луч фонаря нащупал лишь пустоту, в которой обреченно кружились одинокие снежинки.
— Овраг? Гороховец — это овраг?
— Не овраг, — чуть не шепотом ответил Женя. — Река. И тише, пожалуйста. Забыл, что сам говорил про темноту и про тех, кого она не любит?
Мы спустились, точнее, скатились в овраг, на дне которого действительно оказался замерзший ручей шириной метров семь-восемь. Справа и слева вздымались высокие — выше человеческого роста — и довольно крутые крутые берега. Как подниматься обратно, я не представлял. Разве что идти до самого устья.
— До Волги недалеко, — успокоил меня Женя. — Около полутора километров Но где-то здесь должна быть пещера. Мне так кажется. Понимаешь, летом в ручей никто особо не суется. Вода в нем ледяная, течение сильное, берега… Сам видишь, какие. По-моему, идеальное место для убежища. Не находишь?
— Может быть… — неуверенно согласился я. — Если руководствоваться исключительно логикой.
— Не только логикой, — уклончиво ответил Сизов. — Есть еще кое-что…
Но что именно, уточнять он не стал.
— Пусть так, — плюнул я, поняв, что уговаривать все равно бесполезно. — Как мы найдем твою пещеру? Полтора километра заснеженных склонов — это не картошку ночью копать.
— Почему ночью? — он удивленно воззрился на меня. — Картошку днем копают вообще-то.
— Ночью, потому что участок чужой.