Учитель Истории
Шрифт:
— Кхм, — предельно громко кашлянул Лев, предчувствуя наступающий конец света, но его «прозрачный» намек также остался незамеченным.
— В итоге произошел сильный взрыв, нас обоих оглушило. Лед проломился, и мы упали в воду. Филиппа едва не затянуло под лед (я, уже не скрываясь, бессильно закрыл глаза ладонью), но он смог выбраться, а потом вытащил и меня. Так что я очень благодарен вашему мужу, Вера. И за его помощь, и за поддержку. А вот вы, должно быть, злитесь: ведь по моей вине он чуть не погиб…
— Кхм-кхм, — Лев кашлянул повторно, да так внушительно, что у меня зазвенело в ухе.
Уж лучше бы оно совсем отвалилось, чтобы не слышать всего этого…
— Лева, я тебя заразил? — забеспокоился Женя. — Тебе нужно срочно принять профилактику!
— Да со мной все в порядке… — отозвался Лев. — А вот своему другу Филиппу ты сейчас, похоже, скостил пару лет жизни. Ох, Фемида, где ж твой меч…
— Вера, нам надо поговорить, — скороговоркой выпалил я, преданно глядя на уже потерявшую дар речи жену.
Прошла минута, показавшаяся такой долгой, что я даже успел подумать о несостоявшемся завтраке.
— Да, — наконец ответила она. — Определенно нам с тобой надо поговорить. Только не здесь. Всего доброго Женя, приятно было познакомиться. Желаю скорейшего выздоровления.
С этими словами она вышла из комнаты. Лев — за ней.
— Ну дела… — задумчиво бросил он, проходя мимо.
— Вы уже уходите? — расстроился Женя. — Только же пришли…
Он так ничего и не понял.
— Ну ты и подстава, — прошипел я, прежде чем последовать за женой и доктором. — Я тебе это еще припомню. Как и твое вранье. Это ведь ты спер саблю и ожерелье из монастыря?
По его вмиг остекленевшему взгляду я понял, что попал в точку.
— Я категорически запрещаю тебе заниматься этим делом. Слышишь меня? Категорически.
— Слышу, слышу… — нервно отозвался я. — И в первый раз тоже слышал. И в двадцатый.
Машина ехала обратно к общежитию. А внутри, несмотря на январский мороз, было жарковато.
— Ты обманул меня! Я понимаю, почему, конечно… Но не оправдываю!
— Угу…
— Я не ожидала от тебя подобного. Я думала, ты во всем честен со мной. Я верила всему, что ты…
— Угу…
— Это все, что ты можешь сказать?! Только «угу»? Утром ты был куда разговорчивее!
Она и вправду была зла. И, что расстраивало куда больше — она была права. А что можно сказать человеку, правоту которого ты даже не думаешь оспаривать? Только одно:
— Угу…
— Я не шучу! Еще одно «угу», и я засуну твой градусник тебе в задницу! Понял?
— Понял, — тут же ответил я.
— Молодец. А теперь я хочу знать правду. Всю.
— Сизов все тебе рассказал.
— Наконец-то еще кое-что кроме междометий! Он рассказал, да не все. Что вы искали на реке? Почему лед оказался заминированным? Как так вышло, что ты чуть не погиб?
— Хм… Столько вопросов…
— Послушай, дорогой, — Вера резко припарковалась у обочины, при этом так лихо крутанув руль, что я чуть не ударился головой о боковую стойку. — Или ты сейчас же все выкладываешь начистоту, или я звоню Паше и аннулирую ваш договор с его сестрой. И забираю тебя отсюда! Что за фокусы? Мне до конца жизни хватило тех страхов, что мы натерпелись прошлым летом! А тебе, выходит, мало?!
— Не мало, — я старался собраться с мыслями: от криков жены начала болеть голова. — Хорошо, хорошо. Если ты помолчишь минуту, я все тебе расскажу. Все, что знаю сам. Клянусь.
Вера недоверчиво покачала головой, но ответила уже нормальным голосом:
— Слушаю внимательно. Но запомни: что бы ты сейчас не рассказал, я свое решение не изменю. Я запрещаю тебе искать эти долбаные сокровища.
Я невесело усмехнулся.
— Тогда мне тем более нет смысла что-либо скрывать.
Глава XVI: Возвращение
Тем не менее, свою последнюю догадку я от Веры утаил. Насчет истинного вора. Как бы там ни отреагировал Женя на мои слова, прямым текстом он их не подтвердил. А значит, у меня появилась возможность умолчать об этом и в разговоре с Верой. Конечно, это не совсем честно, но я был обижен на нее за сцену в машине, да и по возвращении в общежитие мне еще досталось… Короче, такая вот вышла маленькая месть.
История об украденной коллекции, о бесовской субботе и о сокрытом в пещерах убежище громобоев заняла весь остаток субботнего вечера. Выслушав меня, Вера уместила свой ответ в два коротких предложения:
— Все это безумно интересно, честно. Но ровным счетом ничего не меняет.
Выходные мы провели вместе, но не в романтических прогулках, как можно было бы надеяться, а в койке. То бишь, в койке был один я. Сразу после возвращения от Сизова у меня снова подскочила температура, пришлось вызывать дежурного терапевта. Тот засунул мне подмышку термометр, послушал легкие и, заявив, что воспаления нет, прописал каких-то новых таблеток. На прощание бросил обнадеживающе, что, мол, «если станет совсем хреново, вызывайте скорую».
В болезни ведь главное — это настроить себя на скорое выздоровление, верно?
К счастью, «совсем хреново» мне не стало, однако воскресный день прошел в четырех стенах. Данное времяпрепровождение могло бы даже стать в какой-то степени приятным, если бы к Вере вернулась хотя бы толика ее хорошего настроения. Но она была неумолима, и все мои попытки свести вчерашнюю ссору к шутке разбивались, как шлюпки с терпящего крушение парусника о прибрежные скалы. Да, именно так все и было: трудишься, стараешься, надеешься на спасение, а потом вдруг одно-единственное неосторожно брошенное слово, и хлоп! — всё идет ко дну вместе с захлебывающимися в соленой воде матросами. А мне после этого только и остается, что трагически вздыхать и начинать сначала. Осторожно спускаем шлюпку на воду…
По состоянию на вечер воскресенья Вера успела утопить небольшую флотилию, но благодушнее отнюдь не стала. Потому я с трудом сдержал вздох облегчения, когда она поднялась к с кресла и достала из сумки ключи от своей машины.
— Уже уезжаешь?
Это были первые слова произнесенные за два прошедших часа. Забив на тонущих матросов, я включил плеер и погрузился в мир музыки. Жена все это время сидела на стуле и с кем-то переписывалась в телефоне. Может, с любовником?
— Да, — ответила она, убирая аппарат в карман. — Надо ехать, чтобы совсем поздно не было. Агат ждет.