Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Шрифт:
Сонет 35 всегда привлекал к себе повышенный интерес критиков, не только яркими литературными приёмами, но и наличием подстрочника, особенно начальными строками первого четверостишия, который их заводил в тупик. Дело в том, что образы «Moone and Sunny», «Луны и Солнечного» были не просто отвлечёнными или обобщающими образами, под этими образами подразумевались конкретные высокородные персоны при дворе.
— Но кем был на самом деле Уильям Шекспир?
Дворянином, написавшим гениальные пьесы
Согласно расхожей версии критиков, опирающихся на версию личности Шекспира из Стратфорда-на-Эйвоне графства Уорикшир, то применительно к сонету 35 эта версия оказалась полностью несостоятельной, ибо каким-либо способом невозможно было, согласно здравому смыслу совместить персону, скрытую под образом Артемиды, олицетворяющую «Moone», «Луну» с ним с простолюдином, бастардом не научившимся писать до конца жизни, это, во-первых.
Во-вторых, повествующий бард обратился к юноше адресату сонета 35 от первого лица, причём в первом четверостишии упомянул под образом «Sunny», «Солнечного», привязав его к образу «Moone», «Луны», что прямо указывало на очень близкую связь.
В-третьих, строки 13-14, разрушали традиционную структуру построения сонета с обособленно выделенным заключительным двустишием. Наоборот, вопреки канону, строки 13-14 продолжали тему, логически завершая сюжет сонета по смыслу.
В-четвёртых, три главных действующих лица включая самого поэта указывали прямую и близкую их связь, а образ «sensual fault», «чувственной вины» юноши, подталкивал на мысль о кровной связи, которая «три главных действующих лица» связывала и тщательно скрывалась в целях сохранения стабильности в Англии.
Хочу ещё раз подчеркнуть, что на сонет 35, сильно повлиял поэтический символизм «Партенофил и Партенофа» Барнабе Барнса с образом «Sunny», «Солнечного», также как на сонет 99, которые по понятной причине были классифицированы критиками, как «непонятные сонеты».
Теперь, после прочтения сонета 35, стала понятна причина «sensual fault», «чувственной вины» юноши перед бардом. Именно, она получила логическое объяснение в подстрочнике строки 12 сонета 33: «Омрачающая округа от меня припрятала теперь его», то есть «солнечного» юношу, где под «омрачающей округой» мог подразумеваться член Тайного Совета, госсекретарь королевы и казначей сэр Уильям Сесил. Имевший в своём распоряжении армию шпионов-осведомителей и сыщиков.
В сонете 125 строках 13-14, повествующий бард примерно так описал одного из доносчиком барона Берли:
«Hence, thou suborn'd informer! a true soul
When most impeach'd stands least in thy control» (125, 13-14).
«Прочь, ты подкупленный доносчик! Искренняя душа,
Как большинство обвинённых наименее стоит под твоим контролем» (125, 13-14).
Но
Строки 1-4 сонета первого четверостишия входят в одно предложение, поэтому при прочтении рекомендую рассматривать вместе для рассмотрения подстрочника.
«No more bee greeu'd at that which thou hast done,
Roses have thorns, and silver fountains mud,
Clouds and eclipses stain both Moone and Sunny,
And loathsome canker lives in sweetest bud» (35, 1-4).
«Не буду более скорбеть от того, что ты стал (такой),
Розы имеют шипы, и серебряные фонтаны — в грязи,
Облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного (оной),
И мерзкой червоточины, проживающей в сладчайшей завязи» (35, 1-4).
В первой строке сонета 35, повествующий бард от первого лица обратился к юноше, адресату сонета: «No more bee greeu'd at that which thou hast done», «Не буду более скорбеть от того, что ты стал (такой)». Конечная цезура строки 1 сонета 35 мной была заполнена местоимением в скобках «такой», с помощью которого решилась проблема рифмы строки.
Однако, начиная со строки 2 по 4, автор перешёл язык иносказаний с использованием слов-символов: «Розы имеют шипы, и серебряные фонтаны — в грязи, облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного (оной), и мерзкой червоточины, проживающей в сладчайшей завязи». Шекспировские образы червоточины, мной рассматривались ранее в предыдущих переводах сонетов 54, 70, 95, 99, поэтому не буду повторяться, рассматривая их.
Хочу только отметить, что в строке 2, «Roses have thorns, and silver fountains mud», автором при помощи слов «thorns» и «fountains» с окончаниями повторяющихся согласных был применён литературный приём «аллитерация».
Краткая справка.
Аллитерация — это повторение одинаковых или однородных согласных или предлогов в стихотворных произведениях, придающее тексту особую звуковую выразительность, особенно в стихосложении.
Подразумевается большая, по сравнению со средне языковой, частотность этих звуков на определённом отрезке текста или на всём его протяжении. Об аллитерации не принято говорить в тех случаях, когда звуковой повтор появляется, вследствие повторения морфем. Словарным видом аллитерации является тавтограмма.
Иносказания строк 3-4 сонета 35: «Облака и затмения испачкали обоих: Луну, и Солнечного (оной), и мерзкой червоточины, проживающей в сладчайшей завязи», выглядят отстранённо по сравнения со стилистикой строки 1, что по замыслу автора разрушает структуру построения сонета.
Впрочем, повествующий в строке 1 обратился к юноше на «ты», но при этом в строке 3, вёл рассуждения о нём от третьего лица, где упомянул его под словом-символом «Солнечный», который по сути являлся литературным псевдонимом.