Улица Пратер
Шрифт:
Все молчали, лишь слова Панни нарушили тишину:
— Мне кажется, что Тони сильно изменился. Не знаю, заметили ли вы? Он стал совсем другим, не дерется…
Ребята продолжали молчать. Последнее время никто из них с Тони не сталкивался. Если говорить честно, они не очень-то интересовались. Два раза он неплохо ответил на уроках, пятерок, правда, не получал, но и единиц тоже. Это уже было интересно. Что вдруг произошло?
Панни снова спросила:
— Тебе кто-нибудь помогает в учебе?
— Никто, — ответил он. — Никто… из вас. — А потом добавил, как бы между прочим: —
Нет, серьезно, это было его самое удачное выступление.
И тут Герцог высказал свое мнение:
— Ага, теперь выходит, что он во всем прав! Гляньте, он еще и прав! — Но потом милостиво добавил: — Ладно, я со своей стороны против исключения. Со своей стороны… достаточно будет выговора…
— Спасибо, — насмешливо произнес Тони, — спасибо, Герцог. Ты ужасно правильный человек!
— А что? В чем дело? Я выполняю общественную работу. Пишу хронику, сделал уже две красивые записи.
— А что слышно о том пенсионере, — спросила Панни, — которого ты должен был позвать на сбор?
Герцог пожал плечами.
— Я его искал, но не нашел.
Длинный пробормотал:
— Посмотрел в ящиках стола, на книжных полках и под шкафом.
Раздался дружный смех, который разрядил наконец атмосферу. Они уже давно не смеялись. Теперь в центре внимания оказался Герцог. Он сбивчиво оправдывался:
— Он переехал. По тому адресу, который я получил, его уже нет. Ласло Сабо, бывший рабочий завода Ланг. Куда, никто не знает. Он переехал из Уй-Пешта.
Прозвенел звонок, Андраш Чонт спрыгнул с футляра, и Панни замычала от боли, потому что он приземлился ей прямо на ногу.
— Да он даже не ходил туда, — проворчал Длинный. — Уй-Пешт! Это для него далеко!
Длинный открыл дверь, намереваясь выйти, и тут раздался голос Тони:
— Нет, он говорит правду. Этот старик действительно жил там.
Он произнес эти слова очень тихо. Но их услышали все. Это в самом деле был его день!
— Что? Что ты говоришь? Эй, слушайте! Тони…
— А ты откуда знаешь? — спросил Герцог. Он был поражен: Тони вдруг встал на его защиту. Они же друг с другом как кошка с собакой! Очень благородно с его стороны. А то, что он сказал дальше, совсем удивительно.
— Я знаком с ним, зовут его дядей Копасом, потому что он лысый. Просто не думал, что он такой старый, потому что с ним здорово интересно. По-моему, если человек хороший, он никогда не будет старый. Я знал, что он на пенсии, но совсем забыл про это. Мы с ним настоящие друзья, он рассказывал мне про Уй-Пешт и как работал на заводе Ланг и вместе с другими организовывал профсоюз. Если мы его пригласим, то он наверняка придет и будет здорово, потому что он так умеет рассказывать, что человеку кажется, будто он все видит собственными глазами.
10
В марте пришла наконец весна. Они долго бродили по набережной Дуная, потом уселись на гранитные ступени загорать.
— Ну, а дальше… Что дальше было? — спросил Тощий.
— Дальше? Я рассказал ребятам про печку в погребе у Тихамира и как я не мог ее вытащить, ведь она весит, по крайней мере,
Сняв пальто, ребята перепрыгнули на валун, торчащий из воды, и стали тренироваться в прыжках в длину. У Тощего здорово получалось, он был хоть и маленький, но прыгал далеко. Между прыжками он снова задал Тони вопрос:
— Значит, тебя не исключили?
— Что ты, даже о выговоре забыли!
Со стороны острова Маргит показался большой пароход. Перед мостом на нем сложили трубы, пароход прогудел, потом еще раз. Звук был глухой и тягучий, от него дрогнул теплый весенний воздух. Тони моргал от яркого солнечного света. Все было хорошо: солнце, воздух и то, что его не исключили тогда. Что ни говори, а Уголок — отличное местечко.
— Ты завтра свободен, Тощий? Мы идем в подвал Тихамира.
— И я тоже?
— Я без тебя не пойду! И на экскурсию тоже. В воскресенье мы едем на экскурсию, на неделю.
Тощий опять спросил:
— И я тоже?
И Тони ответил:
— Говорю же, без тебя не поеду!
Он подвинул к себе портфель, достал оттуда атлас, полистал.
— Смотри. Вот здесь Хювашвольд, за ним Черные горы, а недалеко оттуда Сорренто. Здорово будет, правда?
— А на ребят ты больше не сердишься?
Тони задумался:
— Нет. Я с ними уже помирился. Знаешь, они вообще-то не такие уж плохие, даже, можно сказать, хорошие, сам увидишь. И Герцог ничего, только чересчур уж много думает о своих джинсах и свитере… да ладно! — Оба засмеялись, Тони захлопнул атлас. — Слышал бы ты Гизи! Подходит ко мне после уроков и говорит: «Возвращайся к нам в драмкружок, Тоник!» «ТОНИК!» — так и сказала…
Он опять вспомнил об этом вечере, когда раскладывал на столе учебники. «ТОНИК» — и это после всего, что случилось! Все-таки Гизи — настоящая обезьяна. Если другие против, и она: «Уходи отсюда, Кочиш, ну и человек же ты…»
А чуть ветер подул в другую сторону, она сразу: «Тоник!»
И тут вдруг он услышал другой голос, тихий-тихий, который звал его. Тетрадь лежала прямо перед ним, он полистал ее и открыл на странице, где гордо возвышался замок с красивыми башнями.
— Энтони! Наконец-то, ты совсем забыл нас. Давно пустует фехтовальный зал, мы ни разу не катались на лошадях. Мы все время вспоминаем тебя, готовим для тебя чудесные ужины.
— Мою сестру, — сказал Рик, — торопит лорд Филипп. Пока она не хотела говорить «да», хоть он и настоящий лорд. Правда, Джизель?
— Да, настоящий, — призналась Джизель и вздохнула. Тень грусти лежала на ее лице. Наступила тишина. Затем она тихо спросила с горечью в голосе: — Мы чем-нибудь обидели тебя, Энтони?
Сердце Тони было полно раскаяния и благодарности.
— Что ты, ни единым словом, Джизель, ты всегда была такой дружелюбной и милой. Особенно когда мне было плохо. Я никогда не забуду тебя. Но сейчас, знаешь, у меня ни капельки нет свободного времени. Я загляну к вам когда-нибудь еще, это обязательно, но — как бы тебе сказать… — вы не очень рассчитывайте на меня, ведь ничего определенного я не могу обещать. Пойми меня и не обижайся, пожалуйста!