Улыбайлики. Жизнеутверждающая книга прожженого циника
Шрифт:
В письме с двуглавым орлом пояснялось, что это собачка посла Центрально-Африканской Республики. Причиной показа называлось «развитие двусторонних добрососедских отношений».
На письме стоял гриф директора: «Немедленно показать!»
Мы долго гадали, почему собачку нужно было показать немедленно, но правда вскрылась лишь через много лет.
Оказалось, что тогдашний президент этой республики Жан-Бедель Бокасса как раз объявил себя императором и решил поднять центрально-африканскую внешнюю политику на новый недосягаемый уровень, назначив тщательный смотр достижений своих посольств.
Но достижений в его посольстве в Москве практически не было – были лишь редкие приемы, на которых посол и его супруга появлялись в цветастых просторных одеждах.
И тогда посол придумал показать по телевизору свою собачку – ведь если по главному каналу страны показывают собачку посла, то это значит, что самого посла могут показать и подавно.
А устроить этот показ посол решил, потому что отчаянно боялся, что император Бокасса его съест – тот был настоящим людоедом и спокойно мог отобедать уволенным послом – ведь если посла увольняют, то он немедленно теряет статус неприкосновенности. Особенно в глазах императора Бокассы.
Собачку по телевизору показали, однако судьба самого после так и осталась неизвестной.
– Боже мой, Матвей, я уже заждалась! – Елена выныривает из комнатной толпы и, притянув меня за рукав, драматически шепчет. – Ты знаешь, я сейчас ехала в троллейбусе…
У нее есть еще один феноменальный дар – рассказывать обычные вещи с необычайным приключенческим колоритом.
Обычный поход в булочную за половинкой «Бородинского» выглядит в ее изложении как бегство от стаи голодных крокодилов.
– … а прямо перед входом огромная лужа! Кошмар! – Елена смотрит на меня, ожидая бурной реакции.
Я пытаюсь придумать, как именно реагировать на лужу, однако мои размышления прерывает чей-то зычный голос.
– Здравствуйте, товарищи! Прошу обратить на меня внимание!
В комнате воцаряется непривычная тишина. Все оборачиваются по направлению звука.
На пороге комнаты стоит невысокий человек средних лет с невыразительным лицом и явно искусственными кудряшками, одетый в голубой, несколько выцветший костюм в полоску. На ногах вошедшего черные лаковые туфли и желтые канареечные носки.
– Давайте познакомимся, – говорит человек, – меня зовут Петр Григорьевич Приходько. Сейчас в вашей комнате состоится встреча с прекрасным!
Присутствующие в комнате сжимаются, понимая, что «попали», но выскочить нельзя – гость профессионально телом загородил дверь. Видимо, «встреча с прекрасным» неминуема, и, что самое ужасное, «прекрасным» будет сам Петр Григорьевич Приходько.
– Я – мастер художественного свиста, искусства, известного еще со времен Древней Эллады, – как-то заученно произносит соловей в желтых носках. —
Я из Днепропетровска, в Москве проездом, и, будучи лауреатом всесоюзного конкурса, хотел бы познакомить вас со своими возможностями. А они безграничны!..
Приходько обводит несчастную толпу победным взором и, выставив вперед лакированную туфлю, переходит к «прекрасному»:
– Исполняется вальс «Амурские волны»!
И Приходько начинает свистеть.
Все терпеливо ждут, понимая, что таких прерывать нельзя.
Исполняет известный вальс Приходько чрезвычайно противно – свистит он очень тихо, однако вдыхает воздух с жутким хрипом умирающего астматика.
«Прекрасное» рождает только одно желание – немедленно утопить исполнителя в настоящих амурских волнах.
Экзекуция длится минут пять.
Освистав, Приходько аккуратно кладет на стол десяток самодельных визиток и отксерокопированные листики.
– В моем репертуаре сто шестьдесят четыре произведения классической и народной музыки, а также более двухсот песен советских и зарубежных композиторов, – произносит он тоном, которым попрошайки в электричках требуют денег «на операцию сыну». – Тут список. Жду предложений!..
Далее Петр Григорьевич круто поворачивается, собираясь выйти в дверь, но внезапно задерживается.
Присутствующие в ужасе сжимаются – неужели вальс пойдет «на бис»?
Однако, оказывается, днепропетровский соловей просто забыл кое-что сообщить.
– У меня есть три спецпрограммы – «Абба», «Битлз» и «Михаэль Джексон». Свищу их репертуар полностью, в сопровождении баяниста.
Сделав это сенсационное заявление, человек в желтых носках выходит, без стука прикрыв за собой дверь.
Повисает тягостная тишина – видимо, все пытаются представить, как звучат в исполнении Приходько «Абба» и «Битлз», и медленно отходили от этого «свидания с прекрасным».
– Слушай, а кто это Михаэль Джексон? – недоуменно спрашивает меня Елена. – Может, это кто-то из его днепропетровской филармонии?
– Думаю, это Майкл Джексон, – я пожимаю плечами.
– А почему он его называет «Михаэль»?
– Так по-английски пишется.
– Кошмар! – Елену даже передергивает. – Представляешь, эта болонка будет петь «Аббу»! Боже мой, какой птеродактиль, кто его сюда пустил?!
О, наивная женская логика! Как будто «их» кто-то сюда пускает. Они заводятся сами, как тараканы.
Этого соловья Приходько я тут встречал еще лет пять назад в том же костюме и с теми же буклями. Он свистел «Танец с саблями» и утверждал, что приехал из Харькова.
Когда он с шумом и хрипом втягивал воздух, присутствовавшие норовили вызвать скорую.
– Жизнь состоит из кошмаров! – подводит свой итог Елена и, внезапно перейдя на свистящий шепот в стиле Приходько, отчетливо произносит: – Нам пора, он уже ждет…