Университетский вопрос в России

Сборник статей

Точно так же гораздо правильнее и в нашем случае во избежание нелогичности, неясности и смешения совершенно различных вещей и понятий говорить не о замене лекционной системы иными методами преподавания, а об упразднении лекций (без замены их какими-либо иными методами преподавания в техническом смысле), с одной стороны, и о введении и расширении занятий экзаменного типа, с другой стороны.

Если лекции – «лишняя трата времени», т.е. не добро, а только зло, то упразднение – их хорошее дело, и приходится воскликнуть «браво!» – совершенно независимо от того, существуют ли вообще и как поставлены и устроены занятия экзаменного типа.

Если расширение и дополнение экзаменов или замена окончательных экзаменов «освободительными» и иными репетициями с точки зрения функций и целей этого

рода занятий представляет улучшение этого (экзаменного в тесном смысле и репетиционного дела), то и по этому поводу приходится сказать «браво!» – опять совершенно независимо от того, существуют ли лекции или иные методы преподавания в тесном смысле. Поэтому, например, и те, которые не считают лекции лишнею тратою времени, могут все-таки вполне присоединиться к одобрению репетиций и завести эти занятия у себя, вовсе не отказываясь от лекций и не умаляя и не сокращая их (как это и делается в разных учебных заведениях, например в Училище правоведения, в Александровском лицее, где господствует лекционная система, как и в университете, но вместе с тем существуют периодические репетиции в течение года).

Одно другого не заменяет и не исключает, а дело идет о двух совершенно различных вопросах, которые отнюдь не следует смешивать и объединять.

II.

Итак, первый вопрос (при обсуждении коего можно и для ясности дела должно оставить в стороне репетиции, экзамены и т.д.): полезное ли дело чтение-слушание лекций или бесполезное («лишняя трата времени»)?

Некоторые, заметим, считают лекции не только бесполезным, но и прямо вредным делом.

Целую коллекцию отрицательных комплиментов по адресу лекционной системы находим, между прочим, в появившейся недавно и возбудившей большое внимание главным образом в юридических сферах брошюре проф. Казанского «К вопросу о постановке преподавания на юридических факультетах» (1901).

По мнению автора, «чтение лекций, не давая знания, не дает и того воспитания способностей учащегося в области его особливой деятельности, которого мы вправе ожидать от университета. Более того, влияние господствующего приема преподавания на учащихся надо считать прямо вредным. Развивая стремление к красноречию, он должен насаждать в них любовь к громкому слову, к красивой фразе, к поверхностному отношению к вопросам серьезным и трудным; он должен убивать в них способность к упорному самостоятельному труду и мышлению… Надо ли говорить о том, что отношение самих учащихся к чтению лекций есть суровый приговор над этим приемом преподавания? Вместо того чтобы видеть в нем облегчение для себя, они считают его чуть ли не тяжелой повинностью» (с. 20) и т.п.

Еще резче те суждения других критиков лекционной системы, которые автор приводит в подкрепление своих взглядов (не проводимых им, как увидим ниже, последовательно – до требования полного и абсолютного упразднения лекций).

«Лекционное чтение… утомляет, притупляет, губит» (слова г. Герасимова (назв. соч., с. 21)). «Слушание чтения лекций – для учащегося весьма тяжкий труд из необходимости, производимый в самом стесненном и утомительном положении». «Непосещение лекций… протест… против той… апатии, в которую погрузила лекционная система учащихся вместе с самими преподавателями». «Практикуемый способ обучения противен природе учащихся… учащиеся находят лишним пользоваться… лекциями» (слова того же авторитета (с. 21)).

«Система эта, – пишет г. Триполитов, – в последнее время встречает много нареканий… и на практике теряет всякий смысл ввиду красноречивой оппозиции, выражаемой самими учащимися в непосещении лекций» (с. 22). «О, если бы исчезло наконец, – восклицает г. Дистервег, – притупляющее, губительное чтение лекций… Таковы отзывы, которые слышатся решительно со всех сторон» (последния слова, принадлежащие самому автору, содержат, впрочем, большое преувеличение: со стороны выдающихся и действительно авторитетных ученых во всяком случае таких отзывов не слышится).

Другие считают чтение-слушание лекций весьма полезным и необходимым в университетском преподавании делом.

«Защитники чтения лекций, во-первых, утверждают, что задачей последних является расшевелить, заинтересовать и заставить таким образом ученика

самостоятельно идти далее, – словом, служить введением в занятия наукой; во-вторых, говорят, что лекция есть живое слово, которым можно за час сообщить то, чего из книг не узнаешь и за год, и, в-третьих, находят, что только на лекциях слушатель может познакомиться с новейшими данными науки».

Так (в общем правильно) резюмирует проф. Казанский главные и существенные доводы сторонников лекций (называя, между прочим, в дальнейшем, более подробном изложении и некоторых приверженцев лекционной системы: проф. Карасевича, Лексиса, Савиньи, в другом месте (с. 56) – также современного корифея науки уголовного права Листа) [16] .

Что касается моего взгляда на пользу чтения-слушания лекций, то я занимаю, так сказать, среднюю позицию, смысл и существо которой можно удобнее и нагляднее всего выразить так.

16

Ср. также появившуюся уже после брошюры проф. Казанского (по поводу ее) критику упреков против лекционной системы и положительную защиту лекций приват-доцента В.М. Гессена (О постановке преподавания на юридических факультетах, Право, 1901, № 18 и 19). Здесь, между прочим, читаем (№ 18, с. 916): «Не подлежит никакому сомнению, что лекции являются удобнейшим средством руководства самостоятельными занятиями студентов. Систематическое указание литературных пособий, их достоинств и недостатков, способов и приемов пользования ими всего легче и последовательнее может быть сделано при систематическом чтении курса. Слушание лекций – и только оно –дает слушателям общее знание предмета, проникнутое единством настроения и мысли. На лекциях нагляднее всего обнаруживается логический элемент науки – связь между общими началами и частными выводами из них. Научная перспектива – различие между основным и второстепенным –н а лекциях выступает с большей выпуклостью, чем в систематическом учебнике. Сравните хотя бы богатство интонаций с курсивным шрифтом печати! Устное положение одухотворяет самый сухой научный материал. В устном изложении всякая мысль легче схватывается и запоминается…»

Если бы я теперь был студентом (имея в распоряжении тот взгляд на лекции, которого я держусь теперь, после отбытия студенчества в разных университетах: в Киевском, Гейдельбергском, Парижском и Берлинском – и дальнейшего занятия наукою в качестве писателя и преподавателя), то я бы отнюдь не последовал совету, вытекающему из взглядов противников лекционной системы (не ходить на лекции; я бы и не поступил в университет, если бы держался таких взглядов). Но не последовал бы я и противоположному совету: посещать аккуратно все лекции по плану.

Я бы лекции некоторых профессоров (например, таких как упоминаемые проф. Казанским в качестве сторонников лекционной системы: Карасевич (талантливый, безвременно погибший ученый!), Лексис, Савиньи, Лист – для этих и пояснений в скобках не нужно) аккуратнейшим образом посещал, боясь пропустить хотя бы одну лекцию. На лекции некоторых профессоров я бы даже пошел в случае болезни с некоторым риском для здоровья: встал бы с постели и поплелся бы в университет. Или даже, прослушав так аккуратно их курс, я бы в следующем году опять записался на их лекции и опять боялся бы, как бы не пропустить даже и одной лекции. Мало того, я представляю себе таких профессоров, курсы коих (даже под одним и тем же заглавием) я бы четыре года подряд аккуратно посещал, не пропуская ни одного слова профессора. Положим, из теперешних профессоров я не могу назвать такого, курс которого я бы счел для себя полезным прослушать четыре раза сряду. Но если бы теперь, например, в Кёнигсберге состоял преподавателем кёнигсбергский философ – профессор Иммануил Кант, то я не только счел бы полезным студенту оставаться четыре года сряду в Кёнигсберге, чтобы четыре года сряду слушать курс этого профессора, хотя бы кроме него там некого было слушать, но и сам, будучи уже профессором, за великое благо и за честь для себя счел бы, прервав на время свои профессорские занятия, записаться хотя бы на год в студенты к этому профессору.