Ушастыи? призрак
Шрифт:
— Держись ближе ко мне!
Это конец?..
— Давай руку!
Плохо понимая, что, вообще, происходит, просто по привычке подчиняться Хукку, я так и сделала... И меня потащило куда-то вверх.
Через мгновение я сообразила — не "потащило", а потащил. Хукку тянул меня по каменной лестнице с широкими ступенями, одновременно отбиваясь от тварей. Плеть снова была одна, а татуировки горели так, что освещали порядочный кусок мира вокруг, как галогенные лампы.
... Мы стояли на лестнице. Самой настоящей, из серого камня, довольно крутой и опасной — без перил — и она вела к высоченным дверям. Нормально, да? Если не считать такой мелочи, что все это великолепие висело в воздухе. И опиралось на воздух. Да и было, скорее всего, воздухом.
А хорошая новость заключалась в том, что тварям на лестницу, похоже, хода не было.
— Это что? — пробормотала я прыгающими губами. Меня колотил отходняк.
— Фата Моргана, — ответил Хукку. Так спокойно и просто, словно сказал самую обычную вещь.
— Мираж?
— Можно и так, он не обидится. Идем, нас пригласили.
Я неуверенно сделала несколько шагов по ступеням. Мы, реально, поднимались вверх, под ногами был самый настоящий камень, его обливала светом луна. Внизу бесилась тьма, а вверху маячили двери. Просто двери без дома — и это было куда круче, чем улыбка без кота.
Хукку взглянул на мои ноги, тихо помянул кого-то из покровителей и, не говоря ни слова, подхватил меня на руки.
— Ты чего? — Удивилась я, — Зачем? Я могу идти...
Проследив за его взглядом я заметила, что с ног моих капает темная, густая жидкость, которая остро и неприятно пахнет железом.
Кровь? Но я не чувствовала боли.
— Иллюзия ранит. Но пока ты внутри, ты... не ощущаешь ущерба, — пояснил Хукку, поднимаясь со мной наверх.
— А ты? Тебе она не вредит? — Я посмотрела вниз. Ноги Хукку оставляли на ступенях темные следы, которые расплывались уродливыми пятнами.
— Я шаман. Мне даже вред на пользу. Не бойся...
Что-то похожее сегодня я уже слышала. В итоге вышло как-то не очень.
Захотелось реветь долго, взахлеб, как обиженные маленькие дети.
— Ты чего? Все нормально, мы живы.
— Мы — да. А Призрак...
— Да что ему будет? Убить водяного духа у воды — это задача для сущностей рангом сильно повыше чем эта гопота. Такая тварь если вылезет, то мы этого точно не пропустим.
— Почему?
— Знамения будут. Ну, там, воды станут кровавыми, траву пожрет саранча... и далее по тексту, — сообщил Хукку с серьезным, как у пастора лицом и весельем, срытым глубоко в уголках глаз.
— Правда?
— Мне нельзя врать, — напомнил он. — Сколько об этом говорить-то? Может быть, на ладошке тебе написать, а? Отлежится в глубине, восстановится и нарисуется — суток не пройдет.
За разговором мы не заметили, как дошли до дверей. Они поднимались на высоту, минимум, два человеческих роста — и не самых маленьких и были сделаны из светлой древесины, украшенной искусной резьбой. В основном — с растительными мотивами. Но среди сплетенных ветвей проскальзывали страшные когтистые птицы и симпатичные змеи.
— Нам точно туда надо?
— Можем вернуться. Нет? Я почему-то так и думал, — Хукку потянул двери так, словно с рождения ни в чем не сомневался. Они поддались легко, оттуда на нас глянула темнота, но не хищная, как внизу, а уютная, домашняя.
И мы вошли.
ГЛАВА 42
Я была готова к тому, что с порога полечу кувырком в реку, прямо в теплые объятия рогов и хвостов... но оказалась всего лишь в небольшом зале с высоким потолком, без окон, фресок и прочих украшений.
Лаконичный шестигранник, мебелированный лишь круглым столом, на котором лежало одно единственное светло-зеленое яблоко. Из ранних.
— С чего это в таких местах разбрасывают наливные яблочки? Говорят, Фата Моргана приглашает, чтобы выполнить тайные желания, — шаман смотрел на меня одновременно и лукаво, и как-то очень прямо и честно. Вот как у него это получалось?
— Уж такие они тайные... Уверена, весь полигон знал. Про меня — так точно, мне же и в голову не пришло скрывать.
— Это можно считать согласием? — Хукку подобрался, как кот перед прыжком.
— Согласием на что? — Неожиданно развеселилась я, — Предложения-то я еще не слышала. Предъявите товар лицом, господин шаман.
— Ах вот как мы играем.
Он в два шага оказался у стола, достал из-за пояса нож и одним уверенным движением, не примеряясь, развалил яблоко на две абсолютно равные половинки. Брызнул сок. Тонкий аромат Белого Налива коснулся моих ноздрей и наполнил рот слюной. С утра во рту, кроме приворотного зелья, ничего не было.
— Вот половина моей смертной плоти и бессмертной души. Прими этот дар и меня, как своего супруга по обе стороны вечности.
Он стоял рядом и протягивал яблоко на ладони. Выражение темных глаз было совершенно нечитаемым.
А я взяла. И подыграла, сунула ему вторую половину:
— Вот половина моей смертной плоти и бессмертной души. Прими этот дар и меня, как свою супругу по обе стороны вечности.
Яблоко оказалось вкусным до умопомрачения. Настолько, что я сгрызла не только сердцевину и семечки вместе со шкурками, но и твердый черенок растерла зубами на волокна и проглотила.
Целовались мы долго, упоенно, сладко — и немного зло. Словно мстили кому-то за пять лет ожидания. А кому, кроме себя?
Наконец шаман каким-то запредельным усилием отстранился. Дышал он часто и рвано.
— Подтвердим союз?
— Брачной постелью? Так ведь нельзя же...
— Сегодня можно, — ошарашил меня он. — Петля времени. Утром все будет списано, как не было. Смерть, любовь, долги. Как будто просто приснился сон. У нас ничего не будет, но зато и платить не придется. Это время я украл у богов. Украл, потому что хотел. Просто — хотел. Не спрашивай, я не знаю, что ответить... Будешь моей женой на остаток этой ночи?