Утес - 5000
Шрифт:
Интереснее сложилась история с салоном красоты. Здесь Катя отказалась снижать стандарты и забраковала все существующие предложения. Для суперэксклюзивного заведения на одну персону полковник Лихой подобрал просторное помещение с удобным подъездом и парковкой, которое до этого занимала смутная некоммерческая организация, помогающая то ли одноногим собачкам, то ли бездомным инвалидам, а скорее всего всем подряд за кого можно было выпросить денег. Активная тётка, руководящая благотворительной добротой, сразу просекла баланс сил и беззвучно покинула занимаемые площади. Ввиду чего её пришлось дважды вызывать в компетентные органы и давать личные гарантии на самом высоком уровне, что громкое гражданское
За пару недель пикетов, народных стояний и возмущённого краудфандинга тётка собрала себе на новый приют и обеспечила рекламу будущему тайному салону красоты на весь Дальний Восток, ибо что может быть элитарней, чем беспечный гламурный комфорт, созданный на попрании слабых и угнетении неимущих.
После помпезного "закрытого" открытия, фотки с которого просочились через инстаграмы Therr Maitz, Григория Лепса и Николая Баскова, частный SPA-фитнесс-бьюти-VIP салон стал принимать свою единственную клиентку по три-четыре раза в неделю. Все процедуры проводила команда японских косметологов, фито-ингредиенты для масок доставлялись курьерами прямо с мест произрастания, а молодящая грязь ввозилась в специальных глиняных арфах из лучших неизвестных источников. Через некоторое время вокруг заведения организовался даже потешный чёрный рынок: арфы с остатками грязи перекупались у ночных охранников агентами других косметических салонов. Представительницы элиты второго эшелона, а также все мечтающие о причастности к таковой с благоговейным трепетом намазывали на лица бурую субстанцию, извлечённую со дна арф, в надежде приобщиться к недоступному социальному бытию.
К удивлению Кати у них с полковником вышел конфликт по, казалось бы, самому беспроблемному вопросу шикарной жизни - по поводу стиля. Лихой с ходу забраковал все те первоочередные списки одежды и обуви, что составляет про себя любая молодая женщина на тот случай, если внезапно разбогатеет. Ни японские чёрно-белые бренды, ни капсульные дизайнеры Восточной Европы, ни скандинавские марки с непроизносимыми названиями не получили одобрения у куратора. Вместо этого Кате вручили гору коробок с готовыми комплектами, начиная с белья и заканчивая аксессуарами. В инструкциях строго отмечалось, что комбинировать одежду из разных коробок категорически запрещено. И хотя всё их содержимое принадлежало к тридцатке самых дорогих и пафосных брендов цивилизованного мира, у Кати оно вызвало острое неприятие. Её вкус, воспитанный модельным миром и долгим безденежьем, инстинктивно обозначал топ-бренды как пошлую безвкусицу, находя утешение в уникальности молодых нераскрученных дизайнеров, но и не впадая в деградацию винтажного хипстерства.
Однако в данном вопросе Лихой был непреклонен.
– Это, - хмуро кивнул он на коробки во время очередного их спора, - не пошлые шмотки. Это твоя боевая форма. Твой мундир. А заодно и знамя. Родина от тебя не красоты ждёт, а выполнения важного государственного задания. Ты понимаешь сколько труда на всё это угрохано? Люди сидели, списки составляли, разведданные анализировали, потом инструкции тебе писали.
– Чего они анализировали?
– возмутилась Катя.
– Всё по журнальным лукам составлено - буду как тупой манекен с витрины.
– Вот именно! Ты вообще понимаешь зачем это всё? Ты - Матрёна. Ты и есть картинка - внешняя расписная кукла, прячущая от электората истинную начинку мира.
– Изольда не чудовище, - заступилась Катя за неё.
– Не чудовище?
– полковник вскочил и нервно прошёлся по террасе пентхауса перед её шезлонгом, распаляясь всё больше и больше.
– Ну, хорошо, слушай сейчас очень внимательно, - он подошёл к Кате
– Вот вспомни подругу свою Лизу. Вы же со школы знакомы. Вроде вместе начинали, на одни кастинги ходили, колготками делились. Вот только её ставка на торговца курагой сыграла, а твой Гарик сдулся. И теперь ты у неё за тыщу в час детской обслугой ходишь. А она на брови больше тратит, чем на твой французский.
– Ну и что?
– буркнула Катя.
– Вспомни, - продолжал Лихой, - как тебя подламывало. Хоть бы она сдохла, эта Лиза-тварь, да? Ну, признайся, я же чую, была гнильца. Да и сейчас осталась. Так вот, единственное, что тебя от убийства тогда спасало, так это, что и у Лизы тоже не всё так гладко. И что по массажистам она кочует не от радостной жизни. Ну, и для тебя ещё не все пути перекрыты - глядишь Гарику удача лицом повернётся или ещё чего. Ведь ты тоже была почти там, на полпути к изобилию. Почти там.
Внезапно полковник схватил Катю за шкирку и поставил на ноги перед собой, продолжая тихо говорить:
– А вот теперь представь, что пробилась ты. Гонорар свой сполна получила, деньги в удачный бизнес вложила. Замуж за миллионера вышла - я могу это устроить без проблем на раз-два. Всё будет тип-топ. Семья, дети, достаток, вилла в Тоскане. Теперь Лиза за твоей дочкой-красавицей в няньках ходить будет, - полковник сделал паузу, а потом заорал ей прямо в лицо, переходя в истерику.
– А счастья всё нет! Ну, вот нет его! Не наступает! За капиталом постоянно смотреть надо! От мужа хищниц отгонять! Дочь - дура! И возраст уже никакими кремами и пилатесом не удержать! Сжимает тебя время как сушёную сливу! Одни проблемы вокруг! Где же оно, счастье-то?! Где?! Ну, где?!
Как бы в отчаянии полковник толкнул Катю обратно в шезлонг и опять зловеще зашептал ей в лицо:
– И вот в этот момент. Побывав и в бедняках, и богачах, и сверху, и снизу, и раком. Уже внушив себе, что богатые тоже плачут и нет счастья в этой жизни, ты вдруг узришь её - Изольду! Однозначно сказочную, возможно бессмертную и безусловно счастливую. Ты узришь, что счастье на самом-то деле есть, но не про тебя. Ни про кого из вас! Причём счастье несомненное. Без всяких дзенских ужимок и коучерских психотехник. Без тихого алкоголизма и героинового прямотока. Просто есть. За колоссальные деньги и не для тебя! Ни для кого из вас! Без всякой надежды! Не для тебя! Ни за что!
Полковник отпрянул от Кати как обессиленный проповедник, упал в соседний шезлонг и тихо после паузы продолжил:
– Как много людей ты захочешь взорвать и уничтожить, чтобы хоть на секунду забыть эту мучительную истину? Сколько невозвратного горя необходимо будет посеять вокруг, чтобы отомстить за свой долгий извилистый путь, закончившийся тупиком? Не за то, что все вокруг несчастны, а за то, что есть счастливые. Как долго ты будешь мстить этому миру и нашему конституционному строю за несыгравший лотерейный билет? А? Ну, признайся. Может мне прямо сейчас тебя шлёпнуть? Что молчишь?
Он мрачно глянул на Катю, дотронулся до кобуры на поясе, но затем как бы передумал:
– Вот поэтому мы с феями и возимся. Одно дело охранять мир от какого-нибудь пенсионера с двустволкой, или абрека с гранатой, а совсем другое вести антитеррористическую борьбу против богатых, могущественных людей, потерявших надежду на счастье. Для этого и нужна государственная тайна - и о том, что счастье есть, и о том, что оно недоступно. Иначе произойдёт восстание элит, а оно пострашнее, чем восстание масс, чего бы там Навальный ни впаривал.