Увеселительная прогулка
Шрифт:
— Да. Я начал в четырнадцать лет.
— Повтори еще раз.
— Я начал в четырнадцать лет.
— Расскажи-ка мне, как это было.
— Я пошел с ней в кино.
— Вечером?
— Да.
— Родители без всяких позволили тебе пойти в кино?
— Не помню. Может, я сказал маме, что иду к товарищу делать уроки.
— В какое время года это было?
— Кажется, осенью.
— Значит, ты пригласил девушку в кино? Твою соученицу?
— Нет, я пошел в четвертый округ.
— Зачем?
— Фабричные
— Ну, скажешь тоже.
— И потом, кинотеатры на Лонгстрит мне больше нравятся.
— Лонгстрит — это, по-видимому, Лангштрассе?
— Да.
— Где ты познакомился с той девушкой?
— А я с ней не знакомился. Ведь всем известно, где они стоят — на каком углу, у какого кино — это проще простого.
— Значит, ты пошел туда и прямо заговорил с незнакомой девушкой?
— Сначала я к ним присмотрелся, а потом пригласил ту, которая мне больше всех понравилась.
— И эти девушки легко соглашаются?
— Так они ж не дуры!..
— И они знают наперед, чем дело кончится?
— Вот тут нужен наметанный глаз. Бывают и такие, что ломаются.
— А у тебя, значит, наметан глаз на тех, которые не ломаются?
— Случалось и мне промахнуться.
— Итак, ты пригласил девушку в кино, ну, а потом — что ты делал после кино?
— Проводил ее домой.
— Как она выглядела?
— Мне нравится только один тип девушек: длинноногие, изящные, волосы коротко стриженные, под мальчика, теперь уже так не носят.
— А как они одеты, тоже имеет значение?
— Конечно. Я люблю девчонок в джинсах, синих или белых, в мини-юбках и высоких сапогах, выше колена, в общем, в этом роде.
— Интересно. Ты проводил ее до дверей?
— Нет, дальше.
— Она впустила тебя в квартиру?
— Нет. Ее папаша надрался, и там нельзя было.
— Что значит «надрался»?
— Ну, пьян был, и она мне сказала: когда отец пьян, он всегда очень ревнивый.
— И как же ты поступил?
— Как поступил бы всякий на моем месте. Хочешь заниматься со мной любовью? Или просто: хочешь? Или еще как-нибудь. Она сказала: да, пойдем в погреб.
— Ну, а в погребе?
— На ступеньках погреба я ей сказал: давай раздевайся, а она говорит: ты захватил с собой?.. Я сказал: нет, но я буду начеку…
— Начеку?
— То есть отпущу ее в критический момент.
— Ну и?..
— Она была молодчина, я многому от нее научился.
— Значит, вы имели половое сношение?
— Конечно.
— А потом?
— Потом пошли в кафе и пили колу.
— И ты уже два года этим занимаешься?
— Если повезет и найдется подходящая девчонка.
— А бывает, что не везет?
— Да.
— У тебя бывали интимные отношения со взрослыми женщинами?
— С одной приятельницей моей матери.
— Ну, скажешь тоже.
— Она сама меня заставила. Ее муж всегда в разъездах, у него чайный магазин. Вот она и развлекается.
— Тебе это доставило удовольствие?
— Мне это всегда доставляет удовольствие.
— Расскажи-ка мне теперь, как это бывает, когда тебя соблазняет взрослая женщина.
— Взрослые женщины обычно умеют лучше, чем зеленые девчонки.
— Что ты хочешь этим сказать — умеют лучше?
— То и хочу сказать…
— Расскажи-ка подробней.
— Что я должен вам рассказать?
— Что ты имеешь в виду?
— Да тут ничего интересного нет: вскочил в седло — и галопом.
— Галопом?
— Ну да, можно выразиться и так.
— Да, ничего не скажешь, язык у вас образный. А с Рут Кауц ты прежде тоже играл в такие игры?
— Да, и мы оба дико возбуждались.
— Так что вам было уже не до игр?
— Она-то вообще хотела только играть и больше ничего…
— Почему только играть?
— Так она же боялась.
— Чего она боялась?
— Забеременеть.
— Я полагаю, вы запаслись предохранительными средствами!
— Но вы же знаете…
— Нет, нет, я не знаю.
Я хочу сказать, что надежны, в конце концов, только таблетки. Все остальные средства могут подвести. Этого Рут и боялась.
— Так что вы не жили по-настоящему?
— Мы играли… а потом я ее атаковал.
— Что ты под этим разумеешь?
— Я хочу только сказать, что я неожиданно бросился на нее.
— Чтобы взять ее?
— Это ведь тоже образно: взять.
— Отвечай!
— Конечно, чтобы взять. А она вдруг стала орать. Мне больно, — орала она, — ты меня искалечишь! Тогда я зажал ей рот обеими руками. Чтобы она не орала… И она не могла больше орать.
— Ну, а потом?
— Потом смотрю, а она мертвая.
Пауза.
— Ты знаешь, что я намерен предъявить тебе обвинение в убийстве?
— Нет.
— Ставлю тебя в известность.
— Но вы же не можете этого сделать.
— Чего я, по-твоему, не могу?
— Этого… насчет убийства…
— Ты сознался в убийстве три раза подряд.
— Но ведь я не убивал Рут.
— Вот как. Ты ее не убивал?
— Нет.
— Зачем же ты сознался?
— Сам не знаю.
— Следует ли это понять так, что ты отказываешься от своих показаний?
— Я должен подумать.
— Скажи, Оливер, что это с тобой вдруг случилось?
— Возможно, Рут и погибла, но я ее не убивал.
— Если она, возможно, погибла, то каким образом?