Уютная, родная, сводная
Шрифт:
но я виновата перед ним.
– В том, что оказалась не девочкой? - Бронислав нагнул голову вбок, словно разглядывая что-то занимательное.
– Да... и был не только ты,
но и Богдан.
– И что? Знаешь, убей, не понимаю, какая разница, один, два или десять, девочка или нет, жить не с целкой, а с человеком. - Но так не должно быть!
Я виновата, Боря! Бронислав долго смотрел на Людочку и хотел только одного - не спорить, а поцеловать, что он и сделал, бросив взгляд на сына, который играл рядом, катая пластиковый грузовик по песку. Поцеловал, резко притянув к себе,
вцепившись в губы, отказываясь принимать возражения. Его язык мгновенно скользнул между губ Люды и прошёлся по нёбу, встречаясь с её языком. Бронислав
недопустимо, лепетала что-то про вину, но Боря отказывался слушать. Дома их с
Мариком ждала соседка-пенсионерка, вызвавшаяся выполнять роль няни за небольшую плату, пока Бронислав занят, а значит, была возможность оставить ребёнка под присмотром и отправиться куда угодно, лишь бы с Людой. - Перестань!
– повысил он голос в машине, куда усадил Марика и Люду. - Ты и без того со всех сторон виновата перед ним, будет одной виной больше. Потом он привёз её в небольшую квартирку на окраине города, которую снимал у предприимчивой и умеющей молчать тётки для определённых целей. Дома с подрастающим сыном не развернёшься, а связей на стороне становилось всё больше и чаще. Люда плакала,
цеплялась за его рубашку, за волосы, хватала за ремень и снова плакала, пока он раздевал её, заново узнавая её, смывая в своей голове присутствие чужого мужика в её жизни. Она была такой сладкой, красивой, родной, той, которую не хотелось отпускать никогда в жизни. Единственной, которой не суждено таковой стать.
Видеть её под собой, слушать её стон, ощущать боль от царапин на спине - было желанно, как никогда. Он ласкал всеми известными ему способами, доводил до беспамятства и снова ласкал, выталкивая себя за границы реальности. И он хотел,
даже когда брал, даже в моменты оргазма он чувствовал неудовлетворение, ему было мало и заранее тошно от того, что всё вернётся на круги своя. Бронислав ясно понял, что хочет её одну в своей жизни, что она - единственная составляющая, без которой его жизнь никогда не будет полной. Это была болезненно прекрасная ночь.
Утром Бронислав отвёз Люду домой, в неизвестное, уговаривая уйти от мужа, он сам был готов на развод, на что угодно, лишь бы быть с ней, с красивой, хоть и лопоухой. Развода не случилось, Люда была упряма в своём решении и в чувстве вины. Бронислав бесился от её слов и синяков, которые он замечал, от её выбора и слёз, от своей беспомощности рядом с этой женщиной, от её принципов, от которых сводило зубы. Он орал, он требовал и настаивал - без толку. Она твердила одно «я виновата», и с каждой неделей, каждым месяцем встреч с Борей, её вина только росла, в жуткой геометрической прогрессии. Пока однажды Люда попросту не пришла на встречу, и это продолжалось долго, заставив его приехать прямо к её дому, в небольшом рабочем посёлке на окраине города, высматривая, как плохой шпион. Людочка быстро шла по дороге между рядами домов, поджав губы, смотря под ноги. Бронислав вырос перед ней неожиданно, даже врезалась.
– Решила сбежать? - Я беременна, - выпалила Люда и отошла на несколько шагов. Бронислав вздрогнул. - От него? - Да, - упрямо сжала губы.
– Уверена? - он скептически посмотрел на Людочку, зная, что та долго не могла забеременеть, в чём её бесконечно упрекал Яша, ссылаясь на блядскую натуру жены и мифические венерические заболевания, которыми, по его мнению, переболела Люда прежде,
чем повесить себя на мужа, обманув и использовав. Бронислав не сомневался, что дело вовсе не в Людочке, а в самом муже, но разве признает это подобие мужика собственную никчёмность.
– Да, - отрезала, - я беременна, у меня семья,
пожалуйста, дай мне жить спокойно. Он резко развернул её лицо к себе, удерживая пальцами, рассматривая следы синяков на скуле и подтёки на шее.
– Это называется «спокойно»? - он обвёл скулу. - Да, - отрезала и попыталась обойти.
– Люда, уходи от него, брось.
– Я беременна!
– Плевать, - он схватил за запястье и потянул на себя,
прижав за поясницу к себе, - плевать, я разведусь, поженимся, я не могу тебя с ним оставить.
– Я беременна! Ребёнку нужен отец!
– твердила, как приворожённая, на все аргументы. Отец нужен, Бронислав в этом не сомневался, отец, а не вечно полупьяная скотина, вымещающая свою злость на жене, которая и отпор-то дать не может толком, настолько маленькая. В ней и бараньего веса, пятидесяти килограмм,
не было. Он уехал, плюнул, а что оставалось, и снова пытался жить без неё.
Женщин становилось всё больше, измены жене регулярней, уже в открытую не ночевал дома, иногда так делала Ирина, она уже окончила институт, работала и проходила интернатуру в местной больнице, в отделении терапии, остальные пути ей перекрыл отец. С женой они встречались на нейтральной территории, в кровати,
и занимались сексом почти самозабвенно, до потери пульса. Их темпераменты совпадали идеально, как и чувство юмора. Не совпала лишь любовь, а без любви прожить можно, когда в остальном полное взаимопонимание.
Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 6
– Пожалуйста, помоги ему, - Ирина ходила по спальне и почти плакала.
– Они убьют его, понимаешь, это не шутки. Речь шла о Богдане, и Бронислав понимал,
что это не шутки, Богдан впутался в аферу, из которой невозможно выйти сухим,
живым почти невозможно. Сумма была огромной, люди были серьёзными, шансов у Богдана не было, слишком многим он перешёл дорогу, слишком много нарушил законов, писанных и неписанных. Ирина хваталась за голову, материлась и плакала.
– Просто скажи мне, вы спите? - скрипнул зубами, со злостью. Кто угодно, но не это существо, которое и человеком-то назвать язык не поворачивается. Бронислав знал про Богдана многое, один город, бизнес, деньги, иногда женщины.
– Нет, - отрезала,
– я бы не стала тебе врать, не сейчас. - Тогда почему? Не говори мне про любовь!
–
вспылил.
– Я... я просто не могу, его убьют.
– Есть за что, - он задумчиво уставился в стену. - Думаешь, не заслужил? - Я не собираюсь об этом думать, - отрезала, как скальпелем провела, - его жена беременна, - прошептала, - седьмой месяц, что с ней будет? А если они и её...
– укусила собственный кулак, гася крик. - Почему я должен думать о его жене? Он о чём думал?! - риторический вопрос. Богдан никогда не думал ни о ком, кроме себя. Женился в итоге на соседке, той девчонке из многодетной семьи, она была понимающей и смекалистой, на одно её смекалки не хватило - сделать аборт.
– Господи, - Ира стекла по стене, - я не прощу тебя, если ты ему не поможешь.
– Если в итоге убьют меня, тебя станет легче? - отодвинул резко стул и пошёл на выход.
– Стой! - опомнилась, но было поздно, Бронислав уже вдавил педаль в пол и остановился только напротив дома Богдана с тёмными окнами, пугающе пустого. Вышел, прошёлся по улице, развернулся и уехал, зная куда, зачем, к кому. Разговор был долгим, плата с процентами, Бронислав выиграл несколько часов в этом споре на жизнь.
– Где он? - спросил жену Богдана, которую сразу не признал. Круглолицая, улыбающаяся женщина состарилась лет на тридцать, отекла, в молчании смотрела в угол, не ожидая ничего хорошего. Она прикрывала руками живот, словно могла его защитить, будто была в силах сделать хотя бы шаг. Она могла лишь глухо молчать. - Послушай, - присел на корточки,