Уютная, родная, сводная
Шрифт:
как-то медленно застёгивал, демонстративно. Бронислав остановился посредине комнаты и уставился на довольно улыбающегося приятеля. Смотреть на Иру у него не было желания.
– У нас не было ничего, - услышал за своей спиной Ирин голос и обернулся, - правда, не было, - в глазах стояли слёзы, Ира смотрела виновато,
извиняясь, нос покраснел, казалось, она разревётся сейчас. - Ладно, Иришка, не оправдывайся, было - не было, его это не касается, - довольно проговорил Богдан и смотрел победителем. - Ты же не думаешь, что будешь нужна своему женишку после того, как со мной переспала? Что вообще кому-то будешь нужна такая? - Не спала я...
– И кто поверит? С виду - приличная девушка, дочь первого секретаря обкома,
– Что? - Ирина пятилась к окну,
раскрывая рот, как рыба на суше, смотря круглыми глазами. - Что слышала.
– Тварь,
– это то, что помнил Бронислав, помнил, как сказал, как сделал пару шагов к кровати, как замахнулся, помнил, как другой рукой схватил за грудки Богдана, как впечатал его голову в стену... Потом были крики, визг, он сплёвывал кровь и снова бил, снова сплёвывал и снова бил, онемели руки, мысли... Из отделения милиции его выпустили утром, на улице топтался отец, встретивший сына скептическим взглядом, подзатыльником и наказом: «матери ни гу-гу, чтобы». После обеда пришла Ира, и отец быстро засобирался к матери в больницу, кряхтя и поглядывая то на угрюмого сына, то на девушку, присевшую на краешек стула. - Зачем пришла?
– поморщился, не зная, что сказать. Отчего-то у Бронислав не было злости или даже ревности, да и на Иру он не стал смотреть другими глазами. Злость была на
Богдана, а Иру он словно жалел... глупое чувство, но уж какое есть. Тем не менее,
терять лицо не хотелось, он должен быть оскорблённым, и Бронислав был намерен отыграть свою роль до конца. - Прости меня, - начала Ира.
– Он зашёл, попросил разрешения посидеть, Люду подождать, там вахтёрша новая, не пустила его, он в окно пролез, через красный уголок... сказал, что не хочет попасться, а у Люды вечерняя практика, вот он и попросился подождать в комнате. - Интересно вы Люду ждали, - усмехнулся.
– А зачем ему Люда-то? - Так, вроде, встречаются они... Не знаю толком, она не рассказывала.
– Действительно, с виду приличная девушка, а с парнем подруги крутишь.
– Да не кручу я!
– Ира взвизгнула и подпрыгнула. - Я не знала, что он дверь закрыл, я вообще вышивала, а он что-то говорил, говорил, а потом... сел рядом и полез ко мне, я... мы только поцеловались один раз, а потом я сказала ему, чтобы он уходил. Уходил! А тут ты пришёл.
– Поцеловались, значит, -
усмехнулся. - Ну, прости, что помешал, в следующий раз не приду.
– Не будет никакого следующего раз, я просто... не знаю, прости меня. - Ирина, я тебя прощаю, не злюсь, я на него злюсь, а на тебя - нет. А сейчас уходи. Ирина заплакала, Брониславу не хотелось её утешать, но он утешал и даже проводил в общежитие, увидев вдали парочку, узнав её. Интересно, что нужно Богдану от
Люды? Мало того - малолетняя, что попахивает статьёй, так ещё и наивная, как младшая школьница. Они частенько общались, когда Бронислав проводил время у
Ирины, Люда смешно рассказывала о своей учёбе или семье, о домашних животных, иногда подружках. Чаще он видел её, обложившуюся учебниками,
сидящую за столом, грызущую ручку, пока вчитывалась в параграфы, потом старательно выводящую в тетрадке аккуратные строчки. И она никак не могла запомнить имя «Бронислав». Что сложного в его имени, парень не понимал,
встречались имена и сложнее, но Люда каждый раз хлопала светлыми ресницами и приоткрывала рот, в попытке припомнить имя, пока Бронислав не предложил называть его Боря, заверив, что это почти одно и то же. Так он стал Борей для красивой соседки Ирины. В том, что Люда была красивая, у него не было ни малейшего сомнения, её даже торчащие уши не портили. Красивая, Бронислав заглядывался иногда на неё, на маленький нос и порой приоткрытый рот, когда с интересом слушала Борю, между пухлых губ были видны белые зубки. Когда рот закрывался, появлялись очертания губ, верхняя губа меньше нижней и с забавной пупочкой, которая часто выглядела покусанной. Несколько раз Бронислав ловил себя на том, что разглядывал губы Люды, чувствуя волнение, да что там,
возбуждение. В общем-то, такого острого желания он не испытывал никогда, даже с
Ириной, но всегда отмахивался от собственных мыслей. Во-первых, у него была девушка, и он собирался сделать ей предложение, а во-вторых, Люда была малолеткой, как по паспорту, так и по уму. Что может связывать Богдана - студента третьего курса института, - и первокурсницу медицинского училища? Что может быть общего у взрослого мужика, с опытом и определённым интересом, и этой малявки? В светлые чувства и намерения со стороны Богдана не верилось, даже если и мелькнёт у него такая мысль, то будет раздавлена за ненадобностью. Из слишком простой семьи была Люда, безотцовщина к тому же. Теперь уже бывший приятель использовал таких простушек в койке, потом бросал их или продолжал навещать время от времени, серьёзные же ставки делал на других девушек, беда была в том, что сам он девчонок другого полёта не очень-то интересовал.
Бронислав нахмурился и ещё раз посмотрел на парочку у дверей общежития,
Богдан нагнулся под невысокий росточек Люды и поцеловал её, крепко удерживая в руках брыкающуюся девушку. Захотелось врезать ему хорошенечко, от всей души.
Размазать его и без того разбитое лицо по заледенелой дорожке у крыльца общаги.
–
Какие люди, - Богдан обернулся и уставился на Бронислава с Ириной, Люда уже скрылась за дверями.
– И вам не хворать, - Бронислав встал напротив бывшего друга, от чего тот словно уменьшился в росте и плечах, сморщился. - Что же ты,
Ирина, вчера со мной валялась в койке, сегодня снова с ним? Нехорошо, что скажут люди, что скажет папа?.. Ай-ай-ай. Была приличная девушка, порядочная. Ирина отступала к крыльцу, борясь со слезами.
– Ты не переживай, - продолжал Богдан.
–
Я честный человек, могу жениться, всё как у людей будет, и все забудут, какая ты потаскуха, и сколько мужиков через тебя прошло.
– Рот закрой, - Бронислав говорил тихо, почти шипел, сам себя он слышал с трудом.
– Я-то закрою, мне-то что, всё равно теперь всем известно, что ты ненагляду свою на горячем застал. Гордости у тебя нет, что ли? Снова за ней волочишься... ну-ну.
– У тебя, я погляжу, вагон гордости, - Бронислав окинул взглядом бывшего друга. - А мне гордость ни к чему,
– гадко засмеялся, - лишнее это. Прижму Ирку твою, свадебку сыграем, она мне ещё благодарна по гроб жизни будет, что от пересудов её спас, ноги целовать станет, вместе с папашей её, тогда и стану гордым.
– Отец причём? - Бронислав видел, в каком ужасе на Богдана смотрит Ира.
– А ты думаешь, его по головке поглядят за аморальное поведение дочери? - Что? - Ира прошептала и прикрыла рот ладонями. - Что слышала, станет известно, где надо, тогда и поговорим, а пока гуляй, - подмигнул и двинулся вдоль дорожки.
– Ира, иди, - коротко сказал и пошёл вслед за Богданом, чтобы догнать улепётывающего и хорошенечко врезать. На этот раз обошлось без милиции, на улице темно, прохожих не было, мелькнула даже мысль придушить, да и дело с концом. Но думалось почему-то совсем о другом.
–
Зачем тебе Люда? - Богдан лежал на спине, скалясь в лицо Брониславу, задавшему вопрос.
– Ты идиот? - засмеялся и повернул голову, чтобы сплюнуть кровь,
скопившуюся во рту. - Идиот! Ума у неё, как у кутёнка, куда ты лезешь, на кого? -
Заодно и поумнеет, - просипел перед тем, как откинуть голову, ударившись ещё раз затылком об асфальт.
– Ты что, не видишь, какая она? - отвернувшись, пытаясь скинуть с себя парня.
– Сладкая, я бы её в первый день ещё завалил, как увидел.
–