В некотором роде волшебник

Неверова Нита

...Наместник рванул вперед. Вероника что-то верещала ему вслед. Наместник мысленно пообещал, что если зеркало действительно открывает путь за пределы барьера, он непременно возьмет Ганса и Веронику с собой.

Место, обозначенное на карте маняще симметричным крестиком, оказалось просторной пещерой. В ней не было ничего, кроме большого зеркала в неказистой медной раме, закрепленной между двумя грубо отесанными деревянными шестами.

Наместнику не было дела до оформления: главное, чтобы зеркало работало. Но подобное наплевательское отношение к магическим артефактам все же немного его

покоробило. Хотелось бы, чтобы сокровенные желания человеческого сердца воплощались в более торжественной обстановке.

– Стой, сволочь!
– прохрипело за спиной наместника.

Ганс и Вероника уже догнали своего вероломного товарища. Но было поздно. Ухватившись руками за раму, наместник заглянул в волшебное зеркало.

Поверхность стекла окрасилась темным золотом и зарябила. Две голубовато-серебристые руки вынырнули из зеркальных глубин. Одна рука обвила шею наместника, другая приложила ладонь к его лбу. Зеркало налилось гранатовой краснотой и вдруг прыснуло во все стороны мелкими гранулами. Наместник инстинктивно отпрянул. Вслед за ним из медной рамы вышла женщина. Серебряные волосы ниспадали ей на плечи и скрывали лицо от взглядов сторонних наблюдателей. Обнаженное тело женщины светилось серебристым сиянием, а контуры его отливали лазурью.

Ладонь сказочной незнакомки скользнула со лба наместника ему на лицо, зажав рот и расплющив нос.

– Шммм-нм жажушш, - невнятно просипел наместник.

Тщетно. Женщина все плотнее прижимала ладонь к его лицу. Наместник попытался вырваться. Не тут то было. Его словно приклеило к полу.

Женщина из зеркала меж тем начала стремительно преображаться. Она стала ниже ростом, толще, кряжистей, волосы окрасились в ярко-рыжий цвет и слегка укоротились. Сложно было судить, насколько изменилось её лицо, но когда женщина повернулась, Вероника с Гансом увидели пухлощекую физиономию с маленькими темными ехидными глазками, курносым веснушчатым носом и пухлыми губами.

Женщина из зеркала отняла руку от лица наместника, и пока он судорожно хватал ртом воздух и откашливался, стала с любопытством рассматривать Ганса и Веронику.

– Здоровки, - небрежно кивнула женщина.
– Есть чё надеть? А то дует, и жопа мерзнет.

– П-привет, - смущенно улыбнулась ей Вероника.

Ганс выразительно крякнул.

– Так есть какие-нибудь шмотки? Алё, народ! Я с кем разговариваю?!

– М-м-можете взять мою куртку, - мужественно выдавила Вероника, снимая с себя курточку и протягивая её женщине из зеркала.

– Не, не пойдет, - помотала головой та.
– Мы с тобой в разных весовых категориях. Эй, Септимус! Чё разлегся, дупель? Дай девушке прикрыться. Надоело голым ёжиком сверкать.

Наместник с трудом поднялся на ноги и слабо простонал:

– Женщина, вы кто?

– Септимус???
– встрял Ганс. Глаза его сияли маниакальным восторгом, голос то и дело срывался на хрип.
– Так тебя зовут Септимус?! Это ведь "седьмой" по-имперски, так? То есть тебя даже не наименовали. Тебя пронумеровали! У твоей дворянской мамаши что, совсем фантазии не было? Или это у вас так принято, в высшем обществе? Типа список наследничков? А, Септимус?

– Пфф! Да какое там "высшее общество!
– неожиданно для всех ответила женщина из зеркала.
– Это он вам насвистел? Вранье! Он же голытьба! Под забором мамкой найден. Ну, вы понимаете, о чем я.

Она сделала крайне выразительный и очень неприличный жест.

– Ууу!
– протянул Ганс.
– Дожили! Сынок шлюхи - наместник Города! Никого получше император найти не смог?

Вероника испуганно прикрыла рот ладонями. Лицо наместника приобрело насыщенно бордовый оттенок, борода и волосы встопорщились, глаза потемнели, зубы оскалились. Ганс, вызывающе улыбаясь, выставил вперед кулаки.

– Хватит!
– отчаянно закричала Вероника, вставая между ними.
– Прекратите! А вы, - возмущенно повернулась она к женщине из зеркала, - зачем вы это делаете? Зачем провоцируете?! Зачем говорите гадости?! Кто вы вообще такая?!

– Ты что, малышка, читать не умеешь? Я - душа зеркала! Камешек на входе заметили? Помните, что там...Стоять!

Воспользовавшись заминкой, Ганс и Септимус рванули друг к другу в обход Вероники. И врезались в широко раскинутые руки женщины из зеркала. Неспортивная мадам, как выяснилось, обладала недюжинной силищей.

– Спокойно, мальчики! Ты, - она кивнула наместнику, - только что предал их. Поэтому заслужил хорошего пенделя. Ты, - это уже было адресовано Гансу, - хмурая шовинистическая задница, мог бы промолчать. Септимус тебе жизнь спас. Хоть был и не обязан. А теперь разойдитесь, поищите мне одежду и не мешайте дамам вести интеллектуальную беседу. Так о чем бишь я? А, да! Надпись у входа. Бла-бла-бла, тыры-пыры, зерцало. "Загляни в него - и оно отразит твое сердце и воплотит душу зеркала". Меня, стало быть. Кстати, для простоты можете звать меня Миррой. Эй, парни, где моя одежда?!
– требовательно прикрикнула она.

"Парни" не отреагировали. Пришлось брать дело в свои руки. Душа зеркала решительно стянула куртку с наместника, чуть не вывихнув ему руки, и надела на себя.

– Я не этого хотел, - растерянно пробормотал наместник.
– Где несметные сокровища? Где стайка покорных девственниц? Где выход за пределы барьера, наконец?! И это они называют "волшебством"?! Вместо исполнения заветных желаний - толстая стервозная баба...АЙ!!!!

Душа зеркала с силой лягнула наместника под коленную чашечку.

– Сбычи мечт захотелось, да?
– прошипела она, хватая Септимуса за волосы.
– Тебе, козел, ясно было сказано: зеркало отразит твое сердце. Твое сердце, придурок, понял?! Скажи спасибо, что я вообще приняла человеческий облик, а не вывалилась из зеркала кучкой говна!

– Так он что, мечтает быть женщиной?
– ехидно поинтересовался Ганс.

– Еще один умник выискался!
– закатила глаза Мирра, отпуская Септимуса.
– Все-таки люди - невероятно тупые, примитивно мыслящие создания! Я отражаю и преломляю сердце человека, его личность, его глубинные желания, мечты, мысли. То, каков человек. То, что он хочет. То, чего ему не хватает. А потом воплощаюсь в человеческий облик. Теоретически - в любой. Я предпочитаю женский. Иногда приходится торчать в этом мире не один десяток лет. И мне абсолютно не светит мыкаться в образе потного тупого мужика. Имею право, между прочим.