В объятьях зверя
Шрифт:
«Какой же ты мерзавец…»
— Тебе обязательно получить что-то взамен… — будто бы смотря сквозь Деймона, задумчиво пробормотала Елена.
— Елена, я вырос в семье, где слово «сделка» звучало гораздо чаще, чем «мама» и «папа». Я вырос в семье, где отец отдавал мне ключи от своего внедорожника на все выходные, если я сносно учился и не шлялся по клубам. Я вырос в семье, в которой меня научили одной простой истине: нужно относиться к людям так же, как они относятся к тебе. Я живу в мире бизнеса, и здесь все покупается и продается. Со временем я понял, что обычная жизнь
Елена слушала Деймона и понимала, что спорить с ним и пытаться заставить взглянуть на мир иначе нет смысла: они с разных орбит. Ему никогда не понять и не принять ее ценности.
— Ты правда думаешь, что я пойду на это? Зачем тебе я?..
— Понимай, как хочешь. Это просто мое желание. Меня тянет к тебе, — произнес Деймон, и от этих слов Елена почувствовала, будто бы ее скрутило изнутри. — Пока только физически. И ты чувствуешь то же самое, хоть и старательно это скрываешь. Но я не слепой, Елена, — сказал он. — И я вижу, как реагирует твое тело на мои прикосновения. Я не могу не видеть твой растерянный взгляд и то, как ты краснеешь, едва заметив меня.
Гилберт не знала, куда деться от прожигающего тяжелого взгляда Деймона. Она слушала его и чувствовала, как бешено стучит сердце. Она действительно не понимала, что с ней происходит, когда он появляется рядом с ней. Несомненно, это был страх. Но это чувство опасности было тонко переплетено с другим, едва уловимым, отзывающимся мурашками по коже и тугим узлом внутри. Как назвать это, Елена не знала.
— И я хочу, чтобы ты была рядом со мной все это время. Жила в моем доме. Просыпалась со мной в одной постели. Целовала. Готовила завтраки. Ждала с работы. Я хочу, чтобы на эти месяцы ты стала моей без остатка и физически, и морально. Чтобы ради меня забыла себя. Я хочу это испытать и увидеть, что ты призналась прежде всего самой себе в том, что способна на это.
Говоря все это, Деймон невольно вспоминал те годы, когда рядом с ним была Кэтрин. В душе будто бы до предела натянули тугие струны, которые грозили вот-вот лопнуть. Он хотел стать для Елены тем, кем был для Кэтрин.
— Из одного плена в другой… — проговорила Гилберт. — Нет, Деймон. Этого не будет, — негромко, но с невероятной решительностью произнесла она.
— Это не плен, Елена. Ты все то же самое делала и чувствовала со Стефаном, — голос Деймона вновь становится настойчивее. Он был уверен в своей правоте и точно знал: Елена и сама все понимает. — Вот только приставлять к тебе охранников я не собираюсь и бить головой об батарею — тоже.
По телу девушки будто бы прошел разряд электрического тока, и она буквально кожей почувствовала, как ее обдало жаром. В гостиной на несколько секунд повисло молчание, но им обоим эти мгновения показались слишком долгими. Лишь спустя какое-то время Елена нарушила тишину.
— Я не доверюсь тебе.
— Ты предпочтешь остаться здесь, рядом с психопатом, который в любой момент может запустить в тебя чем-то тяжелым, и двумя охранниками, которые с удовольствием сделают это за него,
От его взгляда у нее по коже побежали мурашки — уже не в первый раз.
— Тебе действительно будет легче жить в этом доме, стараясь даже дышать тише, чтобы не привлечь его внимание, чем обрести шанс на свободу? Прислушиваться к его шагам за дверью? Любыми правдами и неправдами скрываться от него, чтобы, мать твою, хотя бы ребенка нормально доносить?
С каждой фразой Деймона злость в нем закипала все сильнее.
Елена вздрогнула и опустила взгляд, услышав его последние слова. Она почувствовала, как к горлу подступил предательский комок, а на глазах вновь появились слезы.
— Чем ты лучше? — дрожащим голосом спросила она. — Ты не давал мне покоя все это время, и я пряталась от тебя так же, как и от Стефана. Я не хочу это продолжать.
— Твоя проблема в том, Елена, — Сальваторе встал с софы и подошел к девушке, — что выбор, который ты делаешь, ты считаешь единственно правильным, в упор не видя никаких других вариантов того, как можно поступить. И в твоей ситуации это глупо.
— Однажды я уже поверила Стефану, когда осталась с ним.
— Что еще раз говорит о том, что у тебя хреновая интуиция.
— Думай, что хочешь, — Елена нервно дернула плечами и облизала губы. — Я не буду жить с тобой. Я не знаю, что ты себе нафантазировал и какие чувства хочешь от меня получить. Этого не будет.
— Елена, — процедил сквозь зубы брюнет.
Гилберт молчала, больно, чуть ли не до крови кусая губы.
— Ни одного дня, — мотнула головой она. — Не пытайся строить из себя благодетеля. Я верю в то, что ты испытываешь ко мне физическое влечение. Тебе нужно только мое тело, и ты сам этого не отрицаешь. На меня саму тебе плевать, иначе бы ты не поставил меня перед таким выбором, который я сделаю явно не в пользу этого сомнительного освобождения. Лучше ты мне этим не сделаешь, даже если заберешь отсюда. Я не пойду на это.
Деймон стоял, стиснув зубы и плотно сжав губы, и чувствовал, как внутри все горит, прожигая насквозь, кажется, каждую клетку организма, от осознания собственного фиаско.
— Елена, подумай.
— Деймон, пожалуйста, оставь меня в покое, если в тебе осталась хоть капля человечности, — попросила она.
Последние слова Елены звучали с такой мольбой и были пропитаны такой сильной болью, что Сальваторе на мгновение замер. Сердце пропустило один удар.
Девушка молчала, опустив глаза в пол.
— Это твое окончательное решение? — еле слышно прошептал Деймон.
— Да, — одними губами произнесла Гилберт.
Мужчина еще полминуты стоял напротив нее, ожидая, что она хотя бы поднимет на него глаза, но Елена старательно прятала взгляд. Больше Деймон не сказал ни слова и направился к выходу.
Она считала каждый его шаг.
— Столько хватит? — небрежно спросил старший Сальваторе, отсчитав Энзо семь стодолларовых купюр, когда на следующий день пригласил его, чтобы рассчитаться за то, что тот обо всем ему рассказал.