В ожидании рассвета
Шрифт:
— Мне явился бес из Цваргхада, — сказал судья, — чтобы передать волю своего хозяина. Тот желает дуэли. Я могу покончить с Гардакаром раз и навсегда, благо он сам это предложил. С другой стороны, раз он пошёл навстречу, значит, он что-то задумал.
— Прими его зов. Гардакар умрёт завтра, — прозвучал в голове Раутура голос, холодный и безжизненный. И Пророк, спускавшийся вниз исключительно ради этикета, вернулся под потолок — точно так же, как и спустился.
Удовлетворённый ответом, Раутур покинул келью Пророка и закрыл дверь, больше похожую на плиту могильника для плохо
— Что он сказал? — спросила рыцарша взволнованно.
— Что надо принять вызов, — отвечал Раутур добродушно. Никому другому он не позволил бы так бесцеремонно к себе обращаться.
— Это ловушка! Откажитесь!
— Сколько повторять, Адара, я пользуюсь советами Пророка не одну тысячу лет, и ни разу он не дал мне повода в себе усомниться.
— Он один из тех, кто убил Норшала, я сама это видела!
— Пророк жил ещё до того, как Гардакар вывел своих фраоков, Адара! Я уверен, что он сам случайно увидел Пророка, и сделал себе расу по его подобию!
— Но учитель…
— Пророк родом с Земли, Адара. Даже этого достаточно, чтобы увериться в его непричастности.
Раутур занял законное место во главе стола. Адара проводила его щенячьим взглядом — она не могла позволить себе потерять ещё одного судью, которого охраняла.
666. Все
Небо было подёрнуто слабой облачной дымкой. Сквозь неё проглядывали мерцалки, освещавшие долину перед плоскоголовой горой Эзру. По обе стороны долины расположились две армии — вымуштрованные, дисцилинированные и к тому же сытые и отдохнувшие солдаты на западе, кшатри вперемешку с магами, и разрозненные демоны на востоке, которых спешно собирали со всей страны, выдирая из постелей.
С севера уже несколько часов дул сильный суховей. Фарлайт, привыкший к тому, что в Срединной земле почти всегда царил такой удобный для полётов штиль, повернулся против ветра, и тот живо растрепал ему волосы. Фарлайт раздражённо вздохнул, представляя, как нелепо он, полный и лохматый, смотрится рядом с Ламашем.
Ламаш напряжённо вглядывался в силуэты кшатри. Он опять скрывал волнение — Фарлайт уже понимал его эмоции, даже не глядя фраоку в лицо. Склянка с ядом, переданная Фарлайтом, жгла ему нервы. Этой ночью бывший маг разделил зелье Лоренны на две части, одну для себя, другую — для Ламаша. После дуэли всеми правдами и неправдами один из них, для кого это будет более подходяще, должен будет подсунуть яд Гардакару. Фарлайт надеялся, что отравителем будет всё-таки Ламаш, чтобы не оставлять ему столь сильное средство.
Гардакар, снова в парадных одеждах, развевавшихся на ветру, шествовал мимо войска в сторону фраоков. Навстречу ему выбежал юркий Асаг.
— Надо написать и запечатать бумагу с инструкциями для придворных, — послышался голос беса, — на тот случай, ежели бэла всё-таки постигнет не тот исход…
— Бэла может постигнуть только один исход — победный, — отрезал Гардакар, отстраняя Асага с дороги, и громко сказал уже фраокам: — Что такие мрачные? Я только что от чертей, вот уж кто умеет развеселить!
Встав между Фарлайтом и Ламашем, он продолжил, уже беззвучно:
— Я всё-таки допускаю, что Раутур меня изрядно потреплет, прежде чем я упокою его простую, как вирмский лапоть, душу. Так что будьте готовы, когда всё закончится, мгновенно открыть портал ко мне, а потом в Цваргхад. Один из вас заберёт меня, другой останется командовать армией. Уверен, что кшатри не развернутся восвояси, увидев смерть лидера.
— Фарлайт остаётся, — выпалил Ламаш вслух. — Я тайный агент, а не генерал.
— А я стратег, а не тактик, — поморщился Фарлайт. — Я не могу быстро соображать в гуще боя.
— Раз уж вы растеряли моих лучших генералов на жалком Норшале, придётся кому-то из вас стереть молоко с губ, — сказал им Гардакар. Вдруг он застыл, и невысказанные слова застряли у него в глотке.
— Что случилось? — забеспокоился Ламаш.
— Это что, Каинах среди кшатри?
— Где? — удивился Фарлайт.
— Вот, а я думал, что мне показалось, — отозвался Ламаш.
— Да где?!
— Всё, исчез. Понял, что я его увидел, — задумчиво проговорил Гардакар.
— Зря ты смотрел глазами на тела, а не нутром на души, — сказал Ламаш Фарлайту. — Он без крыльев, видно, скрыл завесой. Может, и лицо изменил… Я не разглядел лица. Вот предатель!
— Вы же говорили, что он погиб? — вдруг посуровел судья. Но не успели фраоки дать ответ, как из стана кшатри над долиной прозвучал горн. Наступил первый час дня.
Гардакар открыл маленький портал в центр долины, скоро появился и другой портал, открытый кем-то из вражеских магов, оттуда вышел мечник в скучном, на взгляд Фарлайта, боевом облачении безо всяких украшений.
— Это же Раутур? — спросил у него Ламаш.
— Да.
— Решил произвести впечатление простотой, что ли?
— Говорят, он всегда одевается как рядовой солдат, чтобы биться в первых рядах, — сказал кто-то из демонов. — А противники даже и не знают, с кем дерутся.
— Меня больше беспокоит, какого чёрта там делает Каинах, и стоит ли нам из-за этого беспокоиться, — шепнул Фарлайт Ламашу.
— Мы с бэлом могли ошибиться. Вдруг там какой-то тридан или маг развлекается, уловив наши мысли?
— Он бы показал нам кое-что поинтереснее.
Адара потеряла за свою жизнь трёх братьев, возлюбленного, друга-наставника и хозяина, которому служила. И пусть двоих из этого списка она убила сама, ещё одна смерть переполнила бы её чашу самообладания. Она чувствовала, что Раутур, её новый сюзерен, идёт на верную смерть, но что ей было делать? Не могла же она броситься в портал следом за ним, навлекая позор на их обоих?
Когда она этим утром, помогая Раутуру облачаться в доспехи, продолжала увещевать, что Пророк ошибся, намеренно или случайно, первый кшатри сказал ей страшные слова, которые рыцарша бесконечно прокручивала в своём уме: