В созвездии трапеции (сборник)
Шрифт:
Но Евгения Антоновна все-таки идет за ним. И тогда он сердито шепчет ей:
— Неужели вы не понимаете, что у него опять начнутся сомнения, если мы будем тут с вами шушукаться?.. Обо всем — завтра.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Евгения Антоновна, однако, не в силах ждать до завтра и заходит к доктору Гринбергу в тот же день, перед тем, как идти на ночное дежурство в клинику. Александр Львович необычно хмур. Он рассеянно здоровается с нею, будто не помнит, что виделись уже.
— Ну и мерзавцы! — сокрушенно качает он головой. — Никто
И он почти насильно усаживает ее на диван, а сам короткими шажками нервно ходит по комнате.
— Только что послушал передачу о замыслах некоторых заокеанских генералов, — кивает он на радиоприемник. — Нас, привыкших иметь дело с сумасшедшими, казалось бы, ничем не удивишь, но я удивляюсь. Они говорят уже о новой бомбе!.. Бомбе с начинкой из антипространства… Чушь! А вы что смотрите на меня такими скорбными глазами?..
— Александр Львович, вы же знаете, зачем я к вам пришла…
— Нет, не знаю. По поводу мужа? Так вы же сами психиатр, и не рядовой, а кандидат наук. Разве вам не ясно, что все идет лучше, чем можно было ожидать? Память его…
Но тут он замечает слезы на глазах Холмской.
— Это еще что такое?
— Вы так его обнадежили, Александр Львович, что он сразу же, как только вы ушли, схватил какую-то свою книжку по физике…
— А зачем вы дали ее ему? Разве не знаете, что его слишком возбужденный мозг нельзя перегружать?
— Я не успела… Когда я вошла к нему, он уже швырнул книгу на пол и бросился на диван. Значит, снова катастрофа? Снова он потерял веру в себя?
— Вы только не расклеивайтесь, Женечка, — неожиданно ласковым голосом произнес Александр Львович. — Конечно же он еще не совсем здоров, и лечить мы его будем теперь так же, как когда-то артиста Заречного. Помните, после автомобильной аварии он начисто забыл все слова своих ролей, которые так блестяще играл много лет?
— А вы зайдете к Михаилу?
— Зачем? Чтобы он еще больше переполошился? Он ведь только и ждет теперь моего прихода. Не сомневается, конечно: если что-нибудь серьезное, то вы непременно за мной. А я не хочу оправдывать его предположений. И вы делайте вид, что ничего серьезного не произошло. Надеюсь, вы при нем…
— Конечно же, Александр Львович! Дома я даже смеялась над ним. Это тут вот у вас, старого моего учителя, раскисла…
— Ну, не такого уж и старого, положим… — смеется доктор Гринберг. — Но не это сейчас нужно уточнять. Вы мне скажите лучше, в каком фильме снимается ваша Лена? Из жизни физиков-атомников, если мне не изменяет память?
— Вам не изменяет память, Александр Львович. Но какое это имеет отношение к Михаилу?
— Хочу попробовать один эксперимент, но пока не скажу, какой. Мне нужно сначала почитать кое-какие книги по физике.
— По физике?
— А что вы удивляетесь? Для того чтобы лечить вашего мужа,
Когда Евгения Антоновна уже подходит к двери, Александр Львович неожиданно спрашивает ее:
— А телефона академика Урусова нет ли у вас с собой?
— Я и так его помню, Александр Львович. Запишите, пожалуйста.
И она диктует ему телефон Олега Сергеевича.
— Они, значит; большие друзья с Михаилом Николаевичем?
— Да, еще со студенческой скамьи.
— Нужно, значит, обязательно встретиться с этим Урусовым.
ГЛАВА ПЯТАЯ
И он в тот же день звонит академику. У Олега Сергеевича какие-то срочные дела, но, узнав, что с ним говорит профессор Гринберг, лечащий его друга Холмского, он решает отложить все на завтра и встретиться с Александром Львовичем в удобное для него время.
— Если не возражаете, я тотчас же выеду к вам? — предлагает доктор Гринберг.
Александр Львович приезжает к Урусову спустя полчаса. Знакомясь, они почтительно жмут друг другу руки. Огромный, широкоплечий, бородатый академик почти вдвое выше доктора Гринберга. Ему даже неловко своего богатырского роста, и он торопится поскорее усадить Александра Львовича в кресло.
— Ну, как дела у Михаила Николаевича? — спрашивает он, предлагая гостю сигареты.
— Спасибо, я не курю, — мотает головой доктор Гринберг. — А у Михаила Николаевича все идет вполне нормально. Но, как я понимаю, этого нормального хода теперь недостаточно.
— Совершенно верно, Александр Львович. Вам, наверное, уже известно…
— Да, известно. Слышал собственными ушами, что они там говорят.
— «Голос Америки»?
— Нет, я обхожусь без помощи чужих голосов. Для того чтобы быть в курсе мировой науки в области психиатрии, мне приходится читать в подлинниках немецких, французских и английских авторов. Так что вы понимаете.
— Да, конечно, Александр Львович. Мне, значит, не нужно ничего вам объяснять?
— Кое-что все-таки придется. Хотелось бы знать, хотя бы в самых общих чертах, — в чем заключался этот эксперимент в Цюрихе, закончившийся такой катастрофой? Да, и имейте в виду, что элементарное представление о современной физике я имею. В частности, об элементарных частицах.
— Ну, тогда это значительно облегчает задачу нашего взаимопонимания, — улыбается академик Урусов. — А что касается эксперимента, производившегося в Международном центре ядерных исследований, то об этом мы можем только догадываться. Имея возможность с помощью нового ускорителя сообщить заряженным частицам небывалую в предыдущей практике энергию, экспериментаторы надеялись проникнуть за пределы радиуса ядерных взаимодействий. Он равен примерно десяти в минус тринадцатой степени сантиметра. А новый сверхмощный ускоритель позволял прозондировать пространство, составляющее уже минус шестнадцатую степень сантиметра. Тут-то и предполагалось обнаружить нечто принципиально новое… Возможно, им это и удалось, но, к сожалению, слишком уж дорогой ценой.