В стране «Тысячи и одной ночи»

Шах Тахир

Ища сказителя, я высматривал среди многочисленных лавок и лавочек кое-что особенное. Абдельмалик настоятельно рекомендовал мне зайти в необычный магазин под названием «Мезон-де-Мекнес»: как только я переступлю его порог, увижу мир другими глазами. Он несколько раз подробно объяснил, как отыскать магазин: дойти до улицы Баб Лаксур, от нее – по третьей улице налево, далее – по пятой направо, еще один поворот налево – у зеленой мечети, и снова поворот направо – у лавки мясника, торгующего кониной. Дойдя до хаммама, надо встать к бане спиной,

пройти два метра направо и нырнуть в проулок, где валяются горы черствого хлеба.

Три часа я плутал по улочкам, забитым людьми и всевозможным товаром. И в какой-то момент оказался на верном пути: приметы совпали как подсказки на карте сокровищ. Я нашел и мечеть, и мясника, и ту самую баню, даже черствый хлеб. В дальнем конце переулка виднелся низкий арочный вход с аляповатой вывеской ручной работы. Вывеска гласила: «Мезон-де-Мекнес».

Вниз вели ступени, стертые многими поколениями торопливых покупателей. С низкого потолка свисала паутина, а на полках вдоль стен красовались сокровища: старинные берберские сундуки, серебряные чайники, скамеечки для ног, вырезанные из эбенового дерева, мечи воинственных племен, блоки французских почтовых открыток, древние фотоаппараты фирмы «Кодак», свечи, шелковые пояски на свадебные платья, богато украшенная верблюжья упряжь из темно-синей шерсти…

Хозяин магазина имел вид человека, довольного собой, с глазами табачного цвета, в заляпанной кофейными пятнами рубашке. Звали его Омар бен Мохаммед. Он сидел в кресле сразу на входе, за спиной у него светила настольная лампа. Я не сразу его заметил – глаза еще не привыкли к полумраку.

Поначалу Омар произвел на меня впечатление алчного дельца. Но вскоре выяснилось: помимо излюбленного занятия – сбывать туристам краденое, у него имелась куда более сильная страсть – он обожал рассказывать притчи.

Едва я переступил порог, как Омар заявил: ни одна вещь у него не продается. И как бы мне ни хотелось приобрести вон тот старинный сундук, вот этот щит одного из племен Сахары или, скажем, то янтарное ожерелье, мне их не продадут.

– Так это музей? – спросил я.

Омар бен Мохаммед поскреб щеку с отросшей седой щетиной.

– Мой магазин не такой, как остальные, – усмехнулся он. – В других магазинах – одни мошенники, они готовы вытрясти из вас последнее, мать родную продать.

– Значит, ваш товар лучше?

Омар высморкался в большой носовой платок, потер глаза большими пальцами.

– Да нет, – сказа он. – Все, что здесь разложено, самого низкого пошиба. Возможно, вам так не кажется, но это потому, что вы не разбираетесь. Да и освещение тут плохое, причем, неслучайно. Пустая консервная банка в таком тусклом свете покажется сокровищем. Возьмете это сокровище и только дома разглядите – барахло барахлом.

– Зачем вы мне все это говорите?

Омар развел руками.

– В этом моя проблема, еще с детства. Ну, да я уже смирился.

Опасаясь, что сейчас меня попросят об одолжении, я холодно заметил.

– У всех бывают проблемы.

– Да-да, вы правы, у всех, – согласился Омар. – Моя проблема в том, что я говорю только правду.

– Что же в этом плохого? Наоборот, это похвально.

Лицо хозяина магазина приняло страдальческое выражение.

– Вы не представляете, какое это мучение. Чтобы торговать здесь, в Марракеше, первым делом нужно научиться врать. Это умение передается от отца к сыну. Мало кто знает, но без умения врать в нашем деле не преуспеешь. Соврете удачно – разбогатеете. Довольная жена будет ласковой, как котенок, дети станут гордиться таким отцом.

– А вы сделайте вид, что тоже врете.

– То-то и оно, – сказал Омар. – Меня называют дураком, говорят, я должен облапошивать туристов – все так делают. Ведь турист не вернется. Говорят: для чего и существуют эти туристы, как не для нашей пользы?

– И?..

– И поэтому в моем магазине ничего не продается.

– Вот как!

Помолчав, Омар с улыбкой склонил голову набок.

– Да-да, ничего не продается… Все отдаю за так, совершенно бесплатно.

Я принялся рассматривать товар на полках. Один из сундучков мне особенно приглянулся. И я подумал, что не прочь заполучить его даром.

– В таком случае можно мне это?

– Конечно, – сказал Омар.

– Бесплатно? Вы отдадите его просто так?

– Я уже сказал: отдам.

– Как хорошо, что я заглянул к вам.

– Мне тоже очень приятно, – сказал хозяин магазина.

Я встал и подошел к полке с сундуком. Омар помог мне снять его и открыть крышку: изнутри сундук был обит выцветшей тканью вроде фетра.

– Но я должен вас предупредить, – тихо прибавил Омар.

– О чем?

– К каждому выставленному здесь изделию кое-что прилагается.

Я снова ничего не понял.

– Что же?

– Притча.

Я глянул на хозяина магазина, прищурив глаза.

– Вот как?

– Если вам что-то понравилось, – продолжал Омар, – придется заплатить за притчу.

И моргнул.

Я тоже моргнул.

Хозяин снова почесал заросшую щеку, а я тем временем раздумывал над предложением. В Марракеше торговцы отчаянно боролись за каждого туриста, ведь те платили наличными, так что Омар бен Мохаммед ловко придумал.

Хозяин было плотоядно усмехнулся, но тут же снова принял постный вид.

– И какая же притча прилагается к этому сундучку?

Он ненадолго задумался, пощипывая усы.

– «Всадник и змея».

– И сколько она стоит?

– Шестьсот дирхамов.

– Это же сорок фунтов! Для сундука слишком дорого.

– Я и говорю: товар у меня никудышный. Сундучок симпатичный, но не имеет никакой ценности.

– Тогда за что же я выложу шестьсот дирхамов?

Омар бен Мохаммед сложил руки с переплетенными пальцами на животе.

– За притчу.

Я вытащил три банкноты.