В стране «Тысячи и одной ночи»
Шрифт:
– Вот.
В следующее мгновение хозяин магазина спрятал деньги в потайной карман, и берберский сундучок был обернут мятыми газетными листами.
– Хороший выбор, – похвалил Омар.
– Но вы сами говорили: ничего стоящего у вас нет.
– Может, сундук и не хорош, – сказал Омар, – но вот притча «Всадник и змея» стоит в три раза дороже того, что я с вас взял.
Откинувшись в кресле, Омар бен Мохаммед уставился на круг света от лампы и начал.
– Давным-давно, еще в прежние времена, на расстоянии многих дней пути отсюда существовало королевство под названием Земля горшков и
Торговец замолчал, передавая мне стаканчик со сладким чаем из мяты.
– Так вот, в Земле горшков и сковород водились разные звери: львы, тигры, крокодилы, даже кенгуру. Не было только змей. Никто из жителей никогда не видел змею, даже не представлял, как она выглядит.
– Однажды дровосек прикорнул в лесу, а в это время длинная зеленая змея подползла к спящему и через раскрытый во сне рот дровосека проникла ему в горло. Дровосек проснулся, задыхаясь. С трудом поднявшись, он в ужасе замахал руками, издавая громкие стоны.
– По счастливой случайности мимо как раз проезжал всадник. Он увидел, как охваченный ужасом дровосек размахивает руками. Всадник прибыл из соседних земель, где змеи водились в изобилии: он тут же понял, в чем дело. Схватив плеть, всадник соскочил с коня и, подбежав к дровосеку, стал со всей силы стегать беднягу по животу.
– Дровосек пытался увернуться, но полузадушенный змеей и исполосованный ударами ни с того, ни с сего напавшего всадника, упал на колени. Змее внутри дровосека стало неуютно – она поднялась по горлу и выползла. Всадник убедился, что опасность дровосеку больше не угрожает, молча вскочил на коня и ускакал. Будучи родом из земель, где такие случаи не редкость, всадник не придал происшедшему большого значения.
– Дровосек же, придя в себя, понял: всадник бросился к нему без лишних слов только потому, что время было дорого – ядовитая змея в любой момент могла ужалить.
Омар бен Мохаммед вручил мне обернутый газетами сундучок. И усмехнулся.
– Возможно, вы тем более оцените притчу, потому что заплатили. Вспоминайте ее – каждый раз притча будет открываться вам с неожиданной стороны.
Через час я уже сидел со своим сундучком в парикмахерской через дорогу, дожидаясь одного сказителя. Встречу организовал по моей просьбе Омар бен Мохаммед. Как только я с ним простился, он пулей вылетел из магазина – побежал хвастаться удачной продажей «Всадника и змеи».
Так вот, Омар с восторгом рассказывал: Мурад – человек необычный, его род существует вот уже двенадцать веков. И все предки были сказителями. Будучи столь знатного происхождения, Мурад отличается от обычных людей.
Я спросил Омара, что он имеет в виду.
Торговец поднялся во весь рост – метр шестьдесят с небольшим – и воздел руки как при молитве.
– Слова – вот что течет в его жилах! – провозгласил он. – А не кровь, как у нас с вами.
Когда я сел на потертый диван, парикмахер, как водится, не обратил на меня никакого внимания.
Коротая время, я поинтересовался у парикмахера: слыхал ли он о сказителе по имени Мурад?
Едва услышав имя, парикмахер просиял.
– Его голос подобен пению тысячи ангелов, слова слетают с его губ, изливаясь водопадом. Притчи, рассказанные Мура-дом, завораживают.
– Так он личность известная? – спросил я.
Парикмахер потер руки.
– Да в Марракеше его каждый знает! – воскликнул он. – Завидев со своих балконов Мурада, жители радостно выкрикивают его имя. И в отчаянии рвут на себе волосы, когда он скрывается из виду.
Восторженные отзывы парикмахера произвели на меня впечатление. Я сидел на стареньком диване, смущенно ерзая, и с нетерпением ждал встречи.
Прошло сорок минут. Парикмахер полез в ящик под зеркалом и нашел среди всякого хлама старый компакт-диск. Помазал его кремом для бритья, смыл пену и аккуратно протер насухо. Вставил в магнитофон в ящике под раковиной, и по улицам старого Марракеша поплыли звуки песни Боба Дилана «Мистер Тамбурин».
И тут стремительно вошел Мурад.
Как-то раз – мне тогда было восемь – отец вернулся из путешествия по Востоку. С ним приехали два набитых подарками коричневых кожаных чемодана. И – шепелявый, рыжеволосый толстяк. С детства помню – в нашем доме не переводились гости. Многие из них так и остались для меня незнакомцами. Но я догадывался: этот людской круговорот неспроста, он как-то связан с отцом.
Толстяк поселился у нас в мансарде, откуда время от времени спускался и рассказывал нам притчи.
Я уже не помню, как его звали, откуда он. Но мне нравилось воображать, будто отец повстречал его в дальних краях и уговорил приехать к нам в Англию.
За те месяцы, что рыжий толстяк пробыл в нашем доме, он познакомил нас с известными персонажами арабского фольклора. Толстяк пересказал своим шепелявым голосом десятки сказок из «Тысячи и одной ночи», после чего перешел к другим собраниям историй, малоизвестным на Западе: «Жизнь и подвиги Антары», «Макамы» аль-Харири. Детский ум соединил услышанные в разное время отрывки – получилась осмысленная история. Мы, дети, считали, что толстяк появился в доме исключительно с целью нашего развлечения. Он и развлекал. Только годы спустя я понял: толстяк выполнял роль наставника.
Притчи он рассказывал не просто так – в каждой содержалась определенная мораль. Подобно персику с вкусной мякотью рассказ облекался в занимательную форму, благодаря чему крупицы знания проникали в душу, пуская ростки. Каждый день толстяк поднимался к нам в игровую. Иногда у нас были друзья, и тогда мы садились вокруг него по двое – по трое. Убедившись, что мы готовы слушать, он шепелявым голосом начинал.
Из всех рассказанных им историй мне больше всего запомнилась притча под названием «Райская вода».
«Давным-давно жил пастух-бедуин, кочевавший со стадом по необъятной пустыне. Как-то раз он заметил, что одна из овец лижет песок. Усталый пастух побрел к овце и с изумлением обнаружил бивший из земли источник. Он склонился и попробовал воду. Как только первая капля попала ему на язык, он понял: вода необычная. Такой вкусной воды пастух в жизни не пробовал.
Отпив еще, пастух вдруг преисполнился чувством долга. Он, скромный подданный великого Харуна ар-Рашида, решил поднести воду в дар правителю.