В тени восходящего солнца
Шрифт:
В довольно длинном авторском предисловии несколько любопытных пассажей: «Настоящий скромный труд, предлагаемый в пособие жалающим (так в оригинале. —А.К.) изучать ниппонский язык, выпускается автором в свет в данный момент именно для указанной выше цели. Приурочив его выпуск в память исполняющегося в июне месяце сего года славного Тридцатилетнего Юбилея автора по случаю окончания им Духовной семинарии в Ниппон гор. Токио в 1921 году и безпрерывной работы его на ниве взаимного понимания и сближения двух народов... При составлении настоящего учебника были использованы частично руководства по ниппонскому языку, выпущенные моим учителем и ректором Духовной Семинарии в Токио Иваном Акимовичем СЭНУМА, по которым я сам начал изучение ниппонского языка, за что считаю долгом выразить дорогому Ивану Акимовичу свою искреннюю благодарность и пользуясь этим случаем лишний раз свидетельствую ему свое уважение и благодарность за полученное воспитание и образование в Духовной Семинарии в Токио».
К сожалению, неизвестен тираж этого учебника, но, так или иначе, японские власти, по словам Незнайко, запретили ему продажу книги, равно как и ведение языковых курсов.
В 1943 году в Харбине был создан Комитет по переселению русских эмигрантов в Тогэнский район Маньчжурии, пригодный для земледелия и других видов сельского хозяйства, занятий подсобными промыслами, пчеловодством. Это было вызвано тем, что в начале 1940-х годов многие российские эмигранты, жившие в Харбине и его окрестностях, столкнулись с продовольственными проблемами, безработицей. С целью оказания помощи этим людям, а заодно и отселения их из «столицы Русской Атлантиды», как они сами называли Харбин, в дикие, пустынные районы
Северного Китая комитет должен был регистрировать желавших переселиться в Тогэнский район, распределять переселенцев по поселкам и хуторам, оказывать неимущим и малоимущим переселенцам материальную помощь — под контролем... японской военной миссии. Деятельностью комитета руководил М.Н. Гордеев — заместитель начальника БРЭМа. Комитет прекратил свою деятельность в конце июля 1945 года. Исидор Незнайко был принят на работу в комитет в марте 1944-го, но уже в августе уволен — «за грубое отношение к японцам», после чего снова вернулся к частной переводческой практике.
Вступление в Маньчжурию Красной армии застало Исидора Яковлевича на посту «секретаря по русскому сектору правления Союза водочных и винодельческих предприятий». Одному из самых осведомленных людей в Русской Маньчжурии было что рассказать следователям из Смерша, и он, как мог, составлял свою автобиографию, вспоминая нужные эпизоды и забывая о лишнем, вворачивая созвучные времени обороты: «Как уже известно, ввиду того, что я являлся стипендиатом и воспитанником нашей Славной Армии, я всегда считал своим долгом в знак благодарности за полученное образование служить до конца своей жизни нашей дорогой Родине, а теперь тем более, нашей могучей Родине и ее народу, непоколебимо стоявшему на страже под высоким и мудрым водительством нашего великого и неутомимого Генералиссимуса Тов. Сталина, наших боевых Маршалов, Генералов и славных бойцов, идущих за правое дело во имя справедливости, свободы и процветания народов».
Отчетливо понимая, что он полностью в руках Смерша и чем это ему грозит, но все же надеясь выжить, Незнайко отважно заявляет, что его переводческая служба у виноделов закончена, он «свободен» и «теперь, наконец, наступил для меня момент свободной и плодотворной работы для нашей Родины. Имея 33-летний стаж по своей специальности, я владею в совершенстве разговорной речью японского языка, могу читать и писать, кроме того, за время долголетней жизни в Маньчжурии я овладел разговорным китайским языком в пределах повседневной жизни».
Удивительно, но Исидор Незнайко действительно выжил. Как один из 47 японских ронинов, он сумел избежать, казалось, неизбежного. Он не вернулся в телячьем вагоне в Советский Союз в 1945-м, как многие его знакомые по КВЖД, не умер по пути в пересыльной тюрьме и не загнулся от лагерного пайка где-нибудь в Норильске. Почему—эту тайну хранят неизвестные нам 90 процентов его дела. Сын Виктор переехал из Шанхая в СССР в 1947 году, и никогда не подвергался репрессиям. Сам Исидор Яковлевич прожил в Маньчжурии до 1954 года, все это время работая старшим переводчиком Китайской-Чанчуньской железной дороги, и лишь после смерти Сталина вернулся в Советский Союз. Правда, не на Кубань, а сначала в землянку на целине, откуда через два года переехал в Караганду. Исидор Яковлевич Незнайко скончался в 1968 году, по словам его потомков, совершенно счастливый от того, что в конце жизни все-таки оказался на родине, и призывая сыновей и внуков любить ее так же, как это делал он. Прослужив десятилетия «секретным связистом» между Россией и Японией, он продолжает оставаться им и сегодня, оставляя нам возможность с помощью собранного им архива открыть глаза на историю собственной страны.
Часть II. ЛИЦО ЭПОХИ
Глава 6. ВАСИЛИЙ КРЫЛОВ: СПАСТИ И УНИЧТОЖИТЬ
После меня —
Что останется в мире?
Вишни — весной,
Летом — песня кукушки,
Осенью — красные клены...
В библиографическом словаре «Русские военные востоковеды» [162] список опубликованных работ этого человека в два раз длиннее, чем биографическая справка на него, — обычная история, если речь заходит о японоведах в погонах, принявших на себя невыносимые удары судьбы в начале XX века. Сегодня настало время хоть немного узнать о Василии Крылове — уникальном специалисте и офицере-восточнике, вместе с десятками своих коллег ставшем жертвой сталинских репрессий. К сожалению, и в его случае главным источником информации пока остается его следственное дело, и по накалу драматизма никакая пьеса не сможет сравниться с тем, что хранится в этой пожелтевшей папке с надписью «Хранить вечно» [163] .
162
Русские военные востоковеды до 1917 года. Библиографический словарь (далее РВВ). М., 2005. С. 133.
163
Здесь и далее: ГА РФ. Ф. 10035. On. 1. Д. П-32333 .
Василий Николаевич Крылов родился 20 февраля (по некоторым данным — 22 февраля) 1877 года в малюсеньком городке Боброве Воронежской губернии в семье мещан. 60 лет спустя неумолимая рука следователя зафиксирует в «анкете арестованного» недопустимо высокий для большевиков социальный статус Крыловых: «Отец имел дом из четырех комнат, корову и лошадь». О детстве и юности Василия Крылова неизвестно ничего, кроме того, что он кончил три класса местной прогимназии. 12 июня 1897 года Крылов добровольно пошел служить в царскую армию, поступив в Елизаветградское кавалерийское училище. Военный историк Константин Табачнев обнаружил данные о поручике В.Н. Крылове в наградных листах 17-го гусарского Черниговского полка и в «Списках генералам, штаб- и обер-офицерам и классным чинам Заамурского Округа Отдельного Корпуса Пограничной Стражи» за 1914 год. Из них следует, что корнет Василий Крылов окончил училище по 2-му разряду (без особых успехов) и с 21 августа 1908 года был определен на службу в 51 -й драгунский Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоровны Черниговский полк. Однако до 25 июня 1904 года числился в запасе этого полка. Во время допроса в НКВД Василий Николаевич назвал именно эту дату в качестве начала своей военной службы, заявив, что в 1904 году он был мобилизован и отправлен на Русско-японскую войну. В составе своего полка Крылов участвовал в боевых действиях и 25 августа 1905 года стал поручиком. В том же году он был награжден орденами Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Святой Анны — тоже 3-й степени с мечами и бантом. В полку, вернувшемся на постоянные квартиры в городе Орле, служил поручиком до 1908 года, но расставаться с Дальним Востоком Василию Крылову было еще рано.
8 февраля 1908 года он отказался от демобилизации и отправился на службу в Штаб Заамурского округа Отдельного корпуса пограничной стражи, предназначенного для охраны русских владений в Маньчжурии, куда прибыл через 6 дней и был включен в списки части. В ряде имеющихся до сих пор публикаций утверждается, что Крылов был самоучкой. Это не так, но истоки легенды уже понятны. Имевший ранее гимназическое и, вероятно, военное образование и изучавший японский язык по пособиям, поручик 8-го отряда Заамурского округа пограничной стражи Василий Крылов сдал экзамены на начальное знание японского языка и в октябре 1909 года поступил сразу на второй курс [164] Восточного института во Владивостоке по японокитайскому разряду в качестве «сверхштатного слушателя» [165] . Совершенно ясно, что в то время Крылов видел себя практиком, а не ученым, а потому отказался от прослушивания полного институтского курса, выбрав лишь английский и японский языки, и в результате в 1912 году не получил свидетельства об окончании института. Почему это произошло? Нет сомнений в том, что образование требовалось для некоей секретной службы, на которой находился наш герой: в следственном деле дважды упоминается «военно-специальная школа», которую Крылов окончил в 1913 году [166] . На деле речь идет об Офицерской подготовительной школе восточных языков (ОПШВЯ), формально числившейся при штабе Приамурского военного округа, но в реальности функционировавшей при Восточном институте во Владивостоке. Ее курсанты оканчивали восьмимесячный курс в стенах института, после чего на два года откомандировывались в страны изучения, а уже затем сдавали выпускной экзамен с присвоением квалификации «офицер-переводчик восточных языков» и получали соответствующие дипломы и нагрудные знаки. Так как в Восточном институте Крылов, еще в 1910 году ставший штабс-ротмистром, диплома не получил, свидетельство об окончании ОПШВЯ служило ему в качестве документа о профессиональном образовании [167] .
164
Буяков А.М. Офицеры в Восточном институте: 1899—1919 гг. Рукопись. Приложение. Биографический словарь офицеров, обучавшихся в Восточном институте.
165
РВВ. С. 133.
166
Здесь и далее: ГА РФ. Указ. дело. Л. 5.
167
Буяков А.М. Указ. соч.
Известно, что уже с 1909 года Крылов начал публиковаться: в это время его фамилия появляется в списке авторов Китайскорусского словаря военных терминов, изданного в Харбине, годом позже штаб округа публикует его работы «Русский солдат. Что о нем пишут» и «Кто побеждает на войне?». Октябрьскую революцию Крылов встретил в чине ротмистра (примерно соответствует современным воинским званиям капитана и майора), будучи членом Общества русских ориенталистов, и со значительным списком весьма специфических публикаций в профессиональном багаже: «Краткий алфавитный японско-русский словарь, пригодный для нижних чинов», изданный в 1914 году в Харбине и Хабаровске, стал явным следствием участия в войне с Японией и понимания автором возникших тогда проблем. Тогда же, главным образом в издательстве штаба округа, выходят работы, носящие не только прикладной, но и военно-академический характер: «Вопросы японской конницы. Справочник современной организации конницы в Японии с приложением общих сведений о японских сухопутных силах», Харбин, 1914; «Карта Кореи с японскими собственными именами», Харбин, 1914; «Словарь японских географических названий Кореи, ныне генерал-губернаторства Циосен. С картою, под ред. генерал-майора Генерального Штаба Володченко» (запомним эту фамилию! —А.К.), Харбин, 1914; «Краткие сведения о японских сухопутных войсках. С приложением географических и статистических данных о Японии. Под ред. ГШ генерал-майора Володченко», 1914; «Краткие сведения о вооруженных силах Японии. С приложением статистических данных общего характера. Под ред. ГШ генерал-майора Володченко», 1915; «Солдатские песни», 1915; «Вопросы японской армии в алфавитном порядке. [168] Справочник современного устройства японских вооруженных сил», 1916 [169] . Понятно, что автором столь специфических трудов простой переводчик стать не мог. Помимо соответствующих опыта и образования для их написания нужны были возможности, которые могла дать, например, служба в российской военной разведке, где Крылов имел бы шанс заниматься анализом японских вооруженных сил, получая уникальные материалы о них, недоступные обычным исследователям. Был ли Василий Крылов русским военным разведчиком? Похоже, что именно так. Формально же с 1913 года он, как кавалерист, числился в 3-м конном Заамурском полку, но был откомандирован для прохождения службы в Штаб Заамурского округа, а в 1914-м назначен военным цензором на станции Приграничная КВЖД, при этом неоднократно отправляясь в командировки в Японию и Корею [170] . В том же году, по данным К. Табачнева, Василий Крылов был награжден орденом Святого Станислава 2-й степени.
168
169
РВВ. С. 133.
170
Буяков А.М. Указ. соч.