В тине адвокатуры

Гейнце Николай Эдуардович

— Это будет и экономнее! — уколола она его.

Он сперва смутился этим ее решением, но затем успокоился и подумал:

«Тем лучше, можно с ней покончить там».

Составление рокового плана все еще не покидало его, но план как-то не укладывался в голове, хотя он уже сделал некоторые приготовления. Однажды он сидел в своем кабинете и ожидал приближения часа, назначенного для свидания с княжной Маргаритой. Ехать ему еще было рано. Оставалось более получаса. Он вспомнил, что ему надо отыскать какую-то нужную бумагу, отпер средний

ящик письменного стола и вынул оттуда целый ворох документов. Вдруг что-то звякнуло. Перед ним на столе лежал ключ от первого номера гостиницы «Гранд Отель» в Т., украденный им более пяти лет тому назад.

— Эврика! — хлопнул он себя по лбу, сунул обратно в ящик вынутые бумаги, запер стол и взяв ключ, начал его рассматривать.

Он что-то обдумывал. Наконец, положив ключ в карман, он несколько раз прошелся по комнате и взглянул на часы.

— Пора! — сказал он вслух, подошел к железному шкапу, отпер его и, вынув из него маленький пузырек синего стекла с завернутым тщательно замшей горлышком, положил его в жилетный карман.

— Да, да, так будет хорошо! — говорил он сам себе, спускаясь с лестницы.

Маргарита Дмитриевна уже ждала его в их квартирке.

— Ну-с, надо с нею покончить! — объявил он ей после взаимных приветствий.

— Наконец-то! — со злобною радостью произнесла она. — Ты, конечно, обдумал, как это сделать, чтобы для нас было безопасно? — продолжала она уже несколько упавшим голосом.

— Ты отравишь ее.

— Я! — прошептала она.

В этом шепоте послышалась овладевшая ею вдруг робость. Она побледнела.

— Да, ты! Кто же может это сделать иной, не возбудив подозрений. В этом пузырьке заключается сильнейший яд, две, три капли его, влитые в стакан аршада, смертельны. В аршаде он незаметен на вкус, так как пахнет тоже миндалем.

Он подал ей маленький синий пузырек. Она взяла его. Руки ее тряслись. Она видимо боролась с волнением.

— Когда и где? — чуть слышно спросила она.

— В Т., в первом номере гостиницы «Гранд Отель». Я заставлю ее написать здесь расписку в принятии от меня всех, как ее личных, так и опекунских сумм и взять ее с собою в Т., под предлогом сдачи мною дел там. Она приедет туда с вечерним поездом, устанет и рано ляжет спать. Ты останешься около нее. Она вечером много пьет. Ты подашь ей стакан отравленного аршаду. Смерть наступит моментально. Тогда ты возьмешь из ее сумки бумагу, вынешь ключ из двери номера и положишь его ей под подушку, а затем осторожно и незаметно уйдешь.

Он говорил с лихорадочною поспешностью.

— А дверь останется открытой? — спросила она, уже с холодным вниманием слушая своего сообщника.

— Нет, ты запрешь ее вот этим ключом, — подал он ей, вынув из кармана, ключ. — Он от того же номера и случайно попал мне в руки, когда я был в Т., в день смерти твоего отца.

Она спокойно взяла ключ и опустила его в карман.

— Куда же я уйду? — задала она вопрос.

Он стал в тупик. Эта простая

мысль не приходила ему в голову. Он почувствовал, что у него из под ног ускользает почва. Задуманный план рушился. Он глядел на ее с видом утопающего, которому не за что ухватиться. Она поняла его.

— Мне надо поехать в Т. ранее, тем более, что для этого есть прекрасный предлог. Баронесса Фальк, каждую зиму бывая в Москве, заезжала к нам и приглашала меня гостить к ней. Я могу теперь сделать ей это удовольствие.

Он схватил ее обе руки и покрыл их горячими поцелуями.

— Ты умнее всех женщин на свете! — восторженно повторял он. — Это гениальная мысль!

Она самодовольно улыбнулась.

— Значит, ты по телеграмме княгини встретишь ее на вокзале, сделаешь все то, что я говорил, и возвратишься в губернаторский дом.

— А ты? — перебила его она.

— Я выеду вслед за княгиней с тем поездом, который приходит в Т. утром, сойду на предпоследней станции и проеду на лошадях в пригородный монастырь. Ты велишь разбудить себя у Фальк пораньше и поедешь туда к обедне. Я буду тебя ждать в маленькой рощице на берегу озера. Там ты отдашь мне бумагу и ключ. Пузырек же оставишь на столе у постели княгини. Поняла?

— Поняла.

— Оттуда я возвращусь на станцию и прибуду в Т. с вечерним поездом, а ты вернешься после обедни к Фальк.

Она задумалась.

— Но ведь это страшно рискованно, можно попасться! — произнесла она.

В голосе ее было слышно колебание.

— Ничуть! В виду почти постоянного запустения в этой гостинице, попасться во время совершения самого дела нет ни малейшей вероятности. Когда же на другой день в запертом номере найдут княгиню отравившуюся в постеле, с ключом от номера под подушкой, то не может быть никакого сомнения, что все следователи мира признают самоубийство. Будет даже и причина — это растрата ею опекунских денег.

Она молчала.

— Едва ли кто-нибудь придумает умнее того, что придумали мы с тобой, — начал он снова. — Именно с тобой, так как главная часть плана, которая ускользнула от меня и без которой он весь мог рушиться, всецело принадлежит тебе. Что же ты молчишь, ты согласна?

— Да, согласна! — холодно и просто отвечала она.

— Потом мы укатим заграницу, — весело добавил он.

Таким образом третий и последний заговор между этими двумя людьми состоялся.

XIX

Две просьбы

Через три недели первая часть плана, составленного Гиршфельдом и княжной, осуществилась. Маргарита Дмитриевна уехала в Т. Она сообщила об этом своем намерении княгине при Николае Леопольдовиче.

— Вот и отлично, — заметила она, — а то мы очень нелюбезны относительно баронессы. Я сама проездом в Шестово заверну в Т., сделаю ей визит и кстати захвачу тебя с собой в деревню. Ведь ты, надеюсь, не откажешься разделить нынешним летом мое затворничество?