Вадимка
Шрифт:
Вместе со всеми Вадимка пошел по железнодорожному полотну. Станицы уже не было видно за горкой. Людской поток снова потащил его с собой. Двигались молча.
...Пришли на станцию. Она была забита брошенными пассажирскими и товарными составами, стояли остывшие паровозы. На перроне вокруг железнодорожника сгрудилась большая толпа пленных. Вадимка втиснулся в нее, стал слушать - будут ли ходить поезда? Железнодорожник говорил, что поезда по ходят, а что будет дальше, он не знает.
– Ну, не нынче, так, может быть, завтра али послезавтра?
– Не надо было мост взрывать у Екатеринодара... через Кубань... Теперь вот и сидим тут в ловушке...
– Да нам уж как-нибудь... на крыше, на буфере...
– Ни так и ни этак... С деревянным кондуктором да по шпалам! Вот как!
– А чего вы тут торчите тогда? Как репа в огороде!
– наседала толпа.
– Телеграф и телефон работают, бросить нельзя.
Стоявший рядом с Вадимкой пожилой казак сказал:
– Дело дохлое! Пошли, братцы, на своих на двоих... Сделаем один шаг все-таки ближе к дому... Бедная пехота ногами промерила тыщи верст. И ничего - от этого не помирали... Давайте снова как бывало - ать-два левой!
Вадимка долго стоял на перроне, смотрел в ту сторону, где за невысокими горами осталась станица. Ему хотелось пожаловаться той старой женщине, которая была ему теперь как мать. Никаких поездов не будет! Пойду насколько хватит сил... А ты не горюй... я постараюсь... Прощай, родненькая!
Пожилой казак не сказал ничего нового. По шпалам продолжал непрерывно катиться поток пленных. Он снова понес с собой и Вадимку.
...От Новороссийска до Екатеринодара Вадимка прошел пешком. С этих пор парнишка накрепко уверовал, что если бы на свете не было чудес - не жить человеку. Многого из того, что с ним происходило, он не мог понять иначе. По узкой полосе, где между горами шла железная дорога, двигались тысячи бесприютных людей. На ночь они заполняли встретившуюся станицу. Казалось, в станичные хаты никак не могла втиснуться такая громада. Но приходило время ночлега, и никто не оставался на улице. Разве это не было чудом?
По этой же полосе земли недавно прошли две армии. Казалось, тут ничего не могло остаться, чем можно накормить человека. Теперь по этому же месту шли новые тысячи голодных людей. Чем они могли кормиться? Откуда же тут мог взяться кусок хлеба? И все-таки никто из них не умер с голоду Разве это не чудо?
Люди шли целые дни. И так повторялось без конца. Силы уже кончались, а люди шли и шли. Казалось, ноги идут сами без твоего участия, ты давно перестал их чувствовать. А ноги несут человека. И это разве не чудо? Вспомнил Вадимка и другое чудо! Однажды, долго бредя по дороге в поисках ночлега под проливным дождем, Вадимка вконец продрог и почувствовал если ему не удастся согреться, он жестоко захворает, а хворать нельзя: его бросят - кто станет возиться с больным!
Невдалеке можно было различить дом - большой, кирпичный, наверно, принадлежащий железной дороге. К нему манил тусклый свет в окнах. На этот свет и побрел Вадимка. Дом оказался нежилой - в нем были только стены да окна. Какая-то добрая душа поставила на подоконник керосиновую лампу Каждый вершок пола был занят спящими вповалку людьми. Надежды найти себе место не было никакой. Ставя ноги между спавшими, Вадимка вошел в коридор - тут тебя хоть не поливает дождь! Правда, дышать было совсем нечем Неужели так придется стоять до самого рассвета? Но и на этот раз на глазах Вадимки совершилось чудо. Один из спавших неподалеку вдруг замычал и повернулся на бок, он потревожил соседа, тот почесался и тоже повернулся на бок. Между ними образовалось узкое пространство, сюда-то и удалось
Малолетка Вадимку было нетрудно обидеть, но как раз потому-то находились люди, которые брали его под защиту. Вадимка видел не раз, как над его головой сталкивались добро и зло. Ему запомнился случай на одной станции. В тот день у Вадимки оставался последний кусок хлеба из того запаса, который он бережно нес в сумке, - его дала та добрая хозяйка. Жалко было доедать ее хлеб. Вадимка уселся на краю перрона, рядом с другими пленными. Он достал из сумки свой последний ломоть хлеба и последний кусочек сала.
– А ну, дай сюда!
– послышалось вдруг.
Это сказал сидевший рядом оборванец. Он был грязный, заросший, глаза смотрели дико. Озверевший от голода солдат попытался вырвать у парнишки хлеб.
– А как же я?
– растерялся Вадимка.
– А черт с тобой!
Оставалось надеяться только на чудо, и оно явилось.
– Не тронь парня!
– донеслось сзади.
Это сказал проходивший по перрону красноармеец - наверное, дежурный. Чтобы подтвердить свое приказание, он поправил на плече ремень винтовки.
И сосед отстал.
– Спасибо, дяденька!
– обернулся Вадимка.
– Давайте пополам? А? протянул он еду своему защитнику.
Красноармеец улыбнулся.
– Не надо... Ешь сам, а то тебя, не ровен час, самого сожрут... вот такие, - кивнул он на соседа.
– Мне, парень, каждый день каптер выдает хлеб, а вот тебе какой каптер даст - не знаю.
Дежурный зашагал дальше.
...Вадимка не считал дни, он считал станции - они запомнились ему еще при отступлении. По станциям можно было судить, много ли осталось до Екатеринодара? Наконец, такой день настал - показалась река Кубань, а за ней Екатеринодар. Вадимка дошел до разъезда Эйнем, неподалеку от берега реки. И разъезд и все вокруг него было заполнено народом - перед тем, как перебираться на городскую сторону, каждый старался отыскать тут место, чтобы отдохнуть. Вадимке вместе со многими удалось устроиться на куче старых шпал. День был весенний, солнечный, на душе у Вадимки повеселело закончилась, наверно, самая тяжелая часть его трудной дороги к дому!
Парнишка с большим любопытством смотрел на город. Наверно, плохо жить в таком месте. Все надо покупать на базаре. Когда у них на хуторе говорили, что такой-то человек кормится с базара, хотели сказать - дела у этого человека совсем незавидные. Как можно жить без своего хлеба, без степи, без коней! Ни восхода, ни захода солнышка в городе из-за домов как следует не увидишь. То ли дело зеленая травка да привольная донская степь! А в городе один булыжник! То ли дело душистый ветерок в поле! А в городе, наверно, всегда воняет гарью из труб. Ни за что не согласился бы здесь жить!
И, будто прочитав его мысли, один из сидевших рядом с ним пленных сказал:
– В станице нет-нет да и протянет кто-нибудь кусок хлеба нашему брату. А вот придем в город, тут известное дело. Живем не горюем, хлеба не купуем, с базара кормимся... А на базаре нынче только собаки гоняются за кошками... Поскорей бы выбраться из этого гиблого места.
Перед разъездом лежала мрачная равнина, слышался глухой шум реки, вселявший тревогу. Впереди была неизвестность, но Вадимка знал: он должен туда идти. Соседи Вадимки поднимались со шпал и брели к берегу Кубани. Вместе с ними медленно пошел и Вадимка.