Вампир для истинной королевы
Шрифт:
— А если оно мне по душе, это общество? — ухмыльнулась я, а Этьен буквально подпрыгнул на месте.
— Ну… ну… Раз по душе, то я… уже ничего не могу поделать! — его возмущенный возглас разбился о высокие своды зала, невзначай разбудив при этом Эвелину.
Она недовольно заурчала, бросила на разбушевавшегося Этьена сердитый взгляд — и мой вампироненавистник мигом притих.
— Ладно, что кулаками махать зазря, — он присел в свободное кресло, и оно угрожающе захрустело. — давайте выспимся, что ли?
…Мириам вернулась к рассвету. Совершенно неслышно появившись в оконном проеме и легким, скользящим движением оказавшись на полу. Только стояла
Она быстро огляделась и, сообразив, что я проснулась, поманила к себе.
— Иди сюда, Агнесса. Раз уж все спят, окончание истории услышишь только ты.
И, взяв под руку, повела прочь из холла, вверх по винтовой лестнице.
— Мы ведь не будем мешать твоим друзьям досматривать сны, верно?
— Верно, — пробормотала я. Мне, честно говоря, не нравилось оставаться наедине с древней царицей. Мало ли что взбредет в ее вампирскую голову?
С другой стороны, пока она не сделала мне ничего плохого, и это вселяло надежду на мирную светскую беседу.
…Второй этаж башни был совершенно заброшен. Пыль, паутина, изъеденные молью гобелены — которые даже не прикрывали стены, а висели лохмотьями, словно одеяние нищего. У стрельчатого окна стояла простая деревянная скамья, и Мириам потянула меня туда — «Я порой люблю размышлять о прошлом, сидя здесь».
Несколько минут мы так и сидели в молчании, глядя на медленно светлеющее небо, а затем Мириам попросила:
— Покажи мне медальон.
— Откуда вам известно?..
— Сейчас расскажу. Но прежде я должна быть уверена, что здесь нет никакого подвоха, и что ты — это действительно ты.
— Конечно же я — это я! А как иначе? — недовольно буркнула я, но медальон все-таки сняла.
Мириам покрутила его в руках, открыла. По ее белым щекам потекли слезы.
— Марша! Всевышний, это действительно она, моя бедная Марша!..
Вложив золотую безделицу мне в руку, она вдруг заговорила — очень спокойно, словно и не плакала мгновение назад.
— Когда Мессир отдал мою сестру людям, я впала в долгий, очень долгий сон. Мне не хотелось больше жить, потому что без сестры жизнь моя была разбита, словно старый глиняный горшок. Так, ничего не слыша и ничего не чувствуя, я провела еще несколько десятилетий — а потом вдруг очнулась и поняла: что-то изменилось. Мне показалось, что мой саркофаг уже не находится у Мессира, что его перенесли… Я лежала и пыталась понять, отчего даже воздух, проникающий сквозь щели, кажется знакомым? А потом поняла: Мессиру надоело мое безмолвие, и он приказал отвезти пленницу в замок, который мы с сестрой очень любили, но который нам пришлось забросить ради процветания Некрополиса. Ведь всем известно, что покинутые дома быстро ветшают — именно поэтому нам с Маршей нужно было постоянно находиться во дворце, чтобы решать важные государственные дела. А за многие столетия наш любимый замок пришел в упадок.
Я лежала и слушала, и чем больше слушала, тем яснее понимала, что совершенно одна. Никто не охранял меня, и ни души не было в окрестностях замка. Вот тогда-то я и решила действовать, ибо вовсе не собиралась быть погребенной навечно.
Но до того, как я освободилась, произошло кое-что еще. Очень важное событие, Агнесса, после которого мне пришлось собрать оставшиеся силы и волю…
Ко мне пришел призрак Марши.
Да, моя возлюбленная сестра покинула наш мир, но смогла задержаться, чтобы в последний раз меня навестить.
Я лежала в саркофаге и видела ее лицо напротив своего; она склонилась ко мне, легко просочилась сквозь заговоренный камень и поцеловала в лоб.
«Мириам, я так давно тебя не видела. Жаль что этот раз последний», — сказал призрак.
«Я выберусь отсюда, чтобы отомстить», — тут же пообещала я, хотя не имела ни малейшего понятия, как это сделаю. Знала только, что это обязательно случится — и все.
«У меня почти не осталось времени», — сказала Марша, — «Послушай… Хозяин цирка был добрым малым и освободил меня. Случайно, конечно — едва не убил по незнанию, но освободил, снял заговор с моего узилища… Но ошибкой своей привязал меня к нему, и силы мои таяли с каждым днем. Я смогла бежать, мне помог хороший человек. Но я знала, что долго мне не продержаться, и потому единственное, что смогла сделать — это продлила наш род. Знай, что по землям людей разгуливает наша с тобой королевская кровь, Мириам. И точно также знай — я это вижу — что настанет час, и ты встретишь девушку, в которой узнаешь меня, и будет у нее на шее мой портрет. В образе моем — все силы, которые мне удалось сохранить, и они помогут свергнуть того, кто повинен во всех наших несчастьях».
Потом призрак исчез, а я долго лежала не шевелясь и пыталась осмыслить сказанное сестрой. Призраки не лгут, им незачем говорить неправду… Но были ли видения Марши пророческими? Не было ли это просто ее желанием?
Тогда я этого не знала.
Но решила во что бы то ни стало освободиться, и снова стала слушать — но уже сны и мысли других вампиров.
С особенным вниманием я прислушивалась к тому, о чем думали и грезили предавшие нас и переметнувшиеся на службу к Мессиру. Среди них было ничтожное создание по имени Тэл, молодой, слабый и глуповатый — но жадный до власти. И тогда я попыталась влиться в его мысли (это было несложно), и начала соблазнять его… Чем? Древними тайнами, о которых Мессир имел лишь смутное представление, властью, которую мог получить вампир, добравшийся до царских секретов. Удача сопутствовала мне. Не прошло и года, как в этом замке появился Тэл собственной персоной и аккуратно вскрыл саркофаг, почти не навредив мне… Вот и все, моя дорогая Агнесса. Теперь тебе известно кто я — а главное, тебе известно, кто ты. Ты наследница короны полуночного царства.
Я заморгала, пытаясь отогнать наваждение. Перед глазами так и стояла картина: Тэл вскрывает каменный саркофаг, сдвигает крышку, а там, там…
— Не думай, что было там, — поморщилась вампиресса, — в то время там было нечто далекое от того, чем я являюсь сейчас.
— Тэл… Что с ним случилось потом? Древние тайны…
Мириам прищурилась.
— Я его убила сразу же, как только он оказался досягаем. Надо сказать, его кровь оказалась тем лечебным бальзамом, который был мне жизненно необходим после долгого заключения.
— Всевышний… — я почувствовала во рту кисловатый привкус.
В моем разгулявшемся воображении Мириам — не белокожая красавица, а ссохшийся до состояния мумии монстр — впивалась зубами в горло Тэлу, отбирая его жизнь.
— Тебе нехорошо? — заботливо спросила она, — я понимаю, Агнесса. Вещи, о которых я рассказала, малоаппетитны.
Я поднялась со скамьи, прошлась по комнате и остановилась у окна. В лицо веяло лесной сыростью, и дурнота отступила.
— Так что, получается… Я вампир?!!