Вампиры: Когда ночь сменяет день. Книга 1
Шрифт:
– Ни Арент, ни Доминик здесь не появятся. Освящённая земля кольцом окружает это место. Амелия засыпала последний проход, которым воспользовался я. Больше никто из бессмертных сюда не проникнет. Я мечтал о встрече со "стоящим меж двух миров" пять сотен лет. Разве мог я позволить легкомысленному сластолюбцу и высокомерному деспоту разрушить мои планы? Я подготовил это место, оставалось лишь дождаться удобного случая. И вдруг – какая удача! – ты являешься ко мне сама. Внезапная страсть Эдреда тоже пришлась как нельзя более кстати – заманить тебя сюда оказалось так легко.
– Ты не сможешь ко мне прикоснуться!- я медленно пятилась от него.- Если прольётся моя кровь, они это почувствуют!
– Разумеется. Но знать, где она пролилась, не будут.
Продолжая сжимать в руке пустой сосуд, Амелия подковыляла к Толлаку. Её глаза смотрели в никуда, лицо было лишено всякого выражения. Вампир обнял её одной рукой, в другой сверкнул длинный тонкий кинжал… Сломя голову я бросилась к выходу, но убежать от Толлака было невозможно, и я это понимала. Поддерживая невменяемую девицу за плечи, он мгновенно оказался передо мной, и, резко затормозив, я не удержалась на ногах. Склянка треснула при падении, освящённая земля посыпалась мне в ладонь… и Толлак молниеносным движением полоснул кинжалом по горлу девицы. Послышался хрип, меня обдала струя горячей крови…
Онемев от шока, я лихорадочно отползала назад, пытаясь встать. Вампир отшвырнул бьющееся в конвульсиях тело и с усмешкой протянул мне руку. Но я отчаянным усилием всё-таки поднялась на ноги и, держа перед собой окровавленную склянку с остатками земли, начала отходить к алтарю. Толлак покачал головой.
– Я осквернил святость этой земли убийством и кровью. Теперь это – просто грязь.
В следующее мгновение его пальцы сомкнулись на моём горле, задушив готовый вырваться крик. Отлетевшая склянка ударилась об алтарь и разбилась вдребезги…
– В какой-то мере мне жаль тебя убивать,- Толлак пристально всматривался в моё лицо.- Мужество подобное твоему встречается не часто. У тебя хватило сил сопротивляться Аренту, что само по себе говорит о многом. Кроме того, вынести все истязания Доминика, прийти ко мне, зная, чем это может обернуться, последовать за мной сюда, чтобы получить какие-то сведения… Я отдаю тебе должное и, в знак моего искреннего восхищения, открою то, ради чего ты пришла. Кровь "стоящего меж двух миров" может позволить бессмертному нарушить древний зарок и поднять руку на себе подобного. Она даёт способность чувствовать присутствие других бессмертных на расстоянии, в то время как сам он остаётся ими незамечен. Иными словами, она даёт власть, вечную и неоспоримую. Получить эту власть можно единственным способом…
Смысл слов доходил до меня только наполовину. Почти лишённая возможности дышать, я судорожно цеплялась за его руку, сознавая, что это конец. Но, странным образом, страха я не испытывала. Только грусть и сожаление, что должна умереть вот так в глухом углу Норвегии, и никто из тех, кого бы опечалила моя смерть, не будет даже знать, что меня больше нет… Толлак опрокинул меня на алтарь.
– Чтобы кровь "стоящего меж двух миров" обрела силу в венах бессмертного, это должна быть кровь мертвеца, взятая у живого, убитого, но не обескровленного. Поэтому я выпью не всю твою кровь, моё бесценное сокровище, но, когда сердце начнёт отбивать последние удары, я вырву его из твоей груди. И тогда кровь, влившаяся в мои вены, дарует мне власть, которой я жажду так давно!
Душившая меня хватка ослабла, я судорожно вздохнула, но зубы Толлака уже вонзились в моё горло… Я слабо дёрнулась, Толлак крепче стиснул мои плечи. Из этих объятий меня могла вырвать только смерть. По телу разливалась слабость, и со всех сторон ко мне устремились мириады огоньков – глаза бесплотных существ, являвшихся мне уже не раз. "Души тех, кто отдал нам свою кровь",- вспомнила я слова Толлака. Существа вились вокруг, что-то настойчиво шепча, и вдруг шёпот начал складываться в смутно знакомые слова:
Он не труп и не жилец –
Мёртвый дух, живой мертвец.
Сердца стук замолк навек,
Он уже не человек.
Вечным сумраком объят.
Рай закрыт ему и ад.
Но, рождённый смертным, он
Тоже смерти обречён.
Кровь, что сердцу жизнь даёт,
Смерть бессмертию несёт…[5]
Слова эхом отдавались в мозгу, им вторили чьи-то жалобные стенания. Моя рука, которой я бессознательно пыталась оттолкнуть Толлака, наткнулась на что-то твёрдое, и через секунду я сжимала в ладони рукоять кинжала, торчавшего у него из-за пояса. Тени продолжали кружиться, как безумные, снова и снова бормоча слова, которые внезапно обрели кристалльный смысл. Я знала, как убить вампира! Кинжал дрожал в моей ослабевшей руке, когда я занесла его над Толлаком. Но вампир, присосавшийся к моей шее не замечал ничего. И тогда я изо всех сил вонзила острие в его спину туда, где должно было биться сердце. Раздался короткий крик, который подхватили тысячи голосов. Я увидела окровавленное лицо Толлака, удивление и недоверие в широко раскрытых разного цвета глазах… Едва заметные губы шевельнулись, рука скользнула по моему плечу… и он рухнул к подножию алтаря. Кружившиеся надо мной тени теперь казались совсем светлыми… До меня ещё донёсся протяжный вой бист вилаха… А потом я потеряла сознание…
Я пришла в себя от пронизывающего ветра, пробравшего меня до костей, перевернулась на бок и полетела вниз… Падение окончательно привело меня в чувство. Сидя на земле, я растерянно хлопала глазами, пытаясь восстановить цепь событий. Уже рассвело. Бледные солнечные лучи освещали залитый кровью алтарь, кинжал с инкрустированной камнями рукояткой, валявшийся в покрытой росой траве, и труп девушки чуть поодаль. Мои руки, одежда и лицо тоже были испачканы кровью, голова кружилась. Подняться на ноги удалось не сразу. Тело закоченело и мне не повиновалось, колени дрожали. Но, скорее всего, причиной дрожи был не только холод. Я убила Толлака. Я убила… бессмертного. Останков его нигде не было, и я вполголоса пробормотала:
– Когда первый солнца луч робко глянет из-за туч,
Исчезает злая тень, и грядёт весёлый день…
Грядущий день едва ли обещал быть весёлым, но одно было верно: Толлак исчез. Навсегда. Подобрав кинжал и избегая смотреть в сторону девицы с располосованным горлом, я поковыляла к выходу. При дневном свете руины и окружавшая их местность производили совершенно иное впечатление. По земле стелился туман, царившую вокруг тишину нарушали только шелест листвы и пение птиц. Борясь с гловокружением, я добралась до машины. В замке зажигания торчал ключ, возле колеса валялась моя сумка. Наклонившись за ней, я потеряла равновесие и чуть не свалилась на землю, но расслабляться было некогда – времени до моего обратного рейса оставалось всё меньше. Запихав в сумку кинжал, я забросила её на заднее сидение, включила зажигание и надавила на газ. Однако, проехав совсем немного, была вынуждена остановиться – голова кружилась слишком сильно… Выбравшись из машины, я обнаружила неподалёку озерцо, шатаясь дотащилась до воды и ахнула, увидев своё отражение. Следы засохшей крови на лице и шее ещё больше подчеркивали меловую бледность кожи, в глазах застыло растерянное выражение. Порывистыми движениями я начала смывать с себя кровь и разрыдалась. Я стойко продержалась всю эту ужасную ночь, но теперь, когда всё было позади, нервы не выдержали. Я рыдала и рыдала, не в силах остановиться, пока где-то вдалеке не послышался шум машины. Это моментально помогло мне овладеть собой. Торчать в окровавленной одежде на виду у всех было по меньшей мере неразумно. Смыв остатки крови, я торопливо поднялась и направилась к машине. Мимо пронесся тёмно-синий вольво. Проследив за ним взглядом, я заметила вдалеке жилые дома, где наверняка можно спросить дорогу до автовокзала. Ехать до аэропорта я не решалась, учитывая своё физическое состояние и полнейшее незнание местности. Забравшись в машину, я переоделась в свежую майку и критически осмотрела джинсы. Запасных у меня не было, но пятна крови на тёмной ткани были практически незаметны.
Спрашивать дорогу даже не пришлось – всюду висели щиты с указанием нужного мне направления. Немного не доехав до вокзала, я остановила машину, протёрла руль и всё, чего могла касаться, и оставила её. До прихода автобуса ещё успела выпить кофе, и это немного меня взбодрило. В аэропорт я добралась вовремя, сдала в багаж сумку и налегке отправилась на посадку.
Во время полёта у меня появилась возможность осмыслить то, что произошло и до сих пор вызывало состояние шока. В иллюминаторе клубились облака, напомнившие о бесплотных тенях, которые этой ночью спасли мне жизнь. Нашёптываемое ими заклинание наконец достигло цели… Вампир неуязвим для любого вида оружия, но его неуявизмость не является "врождённой". Только умерев, он получает бессмертие, которое поддерживает за счёт крови живых. И когда эта кровь вливается в его вены, сердце, принимая в себя очередную смертную жизнь, начинает биться, делая смертным и самого вампира. Лишь в этот момент – пока ток живой крови не прекратится, его можно убить. Эта тайна известна душам загубленных вампиром людей, и они отчаянно пытаются поделиться ею с теми, кто может их видеть – со "стоящими меж двух миров". Скорее всего, именно поэтому вампирам воспрещается пить нашу кровь. "Стоящие меж двух миров" – единственные, кто способен принести смерть бессмертным. У меня начинали трястись руки, когда я думала, какое древнее и могущественное существо уничтожила. Убить вампира оказалось так просто… и в то же время так неосуществимо… Сколько раз я слышала обращённые ко мне слова спасения, прежде чем до меня дошёл их смысл? Так какова вероятность, что другие мне подобные могли расслышать и понять их сразу? Но, как бы то ни было, я обладала знанием, за которое подвергла себя смертельной опасности, хотя теперь и сомневалась, что оно действительно мне поможет… Я смогла убить Толлака, потому что он пил мою кровь впервые, и связь, которая бы не позволила поднять на него руку, между нами ещё не установилась. Но Арент и Доминик…