Варламов
Шрифт:
Так пишет восторженный почитатель варламовского таланта
Э. Старк. И сполна дает волю актеру, —¦ впрочем, не всякому,
только Варламову:
«...Если все намерения артиста выполняются с такой тонкой
и непринужденной виртуозностью, что никакой «игры» уже не
видишь, а просто зришь перед собою живого человека, то это
уже такое чудо сценического творчества, горение такого вдохно¬
венного огня, что совершенно безразлично становится,
артист все слова, какие написаны у автора и в том самом поряд¬
ке, каком написаны, или он что-нибудь пропустил, переставил,
или даже произнес совсем другую фразу, сохраняя, однако же,
смысл, данный автором».
Но случалось Варламову играть роли, в которых «смысл, дан¬
ный автором» едва приметен, жидок, куц и хил. Тогда и варла-
мовские отсебятины оказывались пошлыми и дурными по вкусу,
вызывали недоумение. Не может же созреть добрый плод на бро¬
совой почве! Но ласка поклонников нередко ввергала его в не¬
разборчивость.
А иной раз он откровенно проказничал.
В спектакле «Дверей не заперли» (пьеса П. П. Гнедича)
Варламов играл роль «доброго малого» ротмистра Кобызева, ко¬
торый в столичных гостиных »бахвалится своими подвигами на
балканской войне.
— Я был дважды ранен, — гордо заявлял ротмистр.
— ...в затылок, — добавлял от себя Варламов, указывая рукой
пониже спины.
Так было смешнее...
— Иностранные газетчики рисовали с меня командующего
офицера, — хвалился ротмистр.
А Варламов говорил:
— ...главнокомандующего!
Тоже смеха ради. Он и понятия не имел о том, что главно¬
командующим был великий князь Николай Николаевич. И что
малопочтенное ранение в «затылок» приходилось этой высокой
особе...
На первом спектакле «Дверей не заперли» присутствовал ми¬
нистр внутренних дел князь А. И. Лорис-Меликов и, приняв вар-
ламовские отсебятины всерьез, почел пьесу «неприличной для
императорского театра», приказал прекратить дальнейшие ее
представления. Двери заперли!
(Об этом случае рассказывает П. П. Гнедич в своей «Книге
жизни».)
Много было разговоров вокруг варламовских отсебятин.
— Лень выучить роль, вот и несет что попало.
— Что попало?! Нет, говорит своими словами, но никогда не
врет. Все в образе!
— Памятью владеет скверно, все надеется на суфлера, да
не слышит, туговат на ухо.
— А зачем ему ловить каждое авторское слово, если не хуже
его знает душу роли?
Да, если не слово, то душу роли знавал наверняка.
отнимешь. А отклонения... Что ж, не будь иных отклонений, не
было бы и откровений.
Вот еще одна роль, освоенная Варламовым, подобно Галтину
в «Борцах», с безукоризненным совершенством. Это — Столбцов
в пьесе В. И. Немировича-Данченко «Новое дело».
Шла эта пьеса и в Малом театре, и в других театрах страны.
Но современники запомнили только одного Столбцова — варла-
мовского.
Любопытно, что автор неохотно пошел на то, чтобы главная
роль в пьесе была поручена Варламову. Писал одному из работ¬
ников Александрииского театра (А. Е. Молчанову, письмо от
7 июля 1891 г.), что признает «громадный талант» Варламова, но
не видит, не слышит в нем барина, интеллигента, что тот при¬
вык играть купцов, мещан, чиновников, а Столбцов — «прежде
всего барин» и «уверенный в своей силе».
Напрасны были авторские опасения. Варламов сыграл эту
роль безупречно хорошо, горячо, запальчиво, с подлинным про¬
никновением в суть образа русского интеллигента из бар.
По автору, это человек драматической судьбы. Полон замыс¬
лов, неуемной жажды деятельности, рвется к богатству, к боль¬
шим деньгам, произносит при этом пышные словеса о развитии
отечественной промышленности. И за какое ни возьмется дело —
все срывается, все идет прахом. Не прочь болтать о народном
благе, а вокруг сам же разводит нищету... Вышел из доверия
Столбцов, никто уже не протянет ему руку помощи. Пьеса кон¬
чается сокрушительной его речью о том, что он, Василий
Евдокимович Столбцов, найдет применение своим силам в Па¬
риже, в Лондоне; «там не удастся — в Австралию, к диким в Аме¬
рику».
И если в роли Галтина потакал Варламов своему герою, дер¬
жал его сторону и этим подчеркнутым пристрастием изобличал
в нем свирепого корыстолюбца, то над Столбцовым откровенно
потешался. Над малостью его душевной и многими притязания¬
ми, над его постоянной неудачливостью при безоглядной бод¬
рости духа, над горячей предприимчивостью при полном отсут¬
ствии деловой хватки. Роль строилась, казалось бы, на несовме¬
стимых противоречиях свойств человека и его стремлений.
И от этого — все драматическое оборачивалось издевательским
смехом.
Варламов наделил Столбцова очень приметной внешностью:
почтенная седина в волосах, коротко стриженная холеная бород¬