Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
– Ну, Коротков. Дальше чего?
– Пока скажи, где живёшь, где работаешь.
Но парень по-прежнему не желал отвечать и даже не поворачивал головы.
– Э, Витя, так дело не пойдёт, - вздохнул Филипенко.
– Личность твою мы выяснить обязаны, раз ты на таком деле попался. Без этого не отпустим.
Парень, подумав, нехотя назвал адрес и место работы. Головы он при этом даже не повернул, а в руках продолжал мять и тискать кепку. По его словам, работал он слесарем в одной жилищной конторе и жил в том же доме.
Пётр выразительно посмотрел на Филипенко, и тот, угадав его немую просьбу, поднялся со стула и одёрнул китель.
– Сейчас, Витя, мы всё это проверим, - сказал он.
– Ничего исправить или уточнить не хочешь? А то давай, пока не поздно.
– Раз сказал, значит, всё, - глухо ответил тот.
– Ну смотри.
Вскоре
– Не наврал, сукин сын. И адрес, и место работы. Ты что, в самом деле полный лопух?
– сердито обратился он к парню.
– Думал, мы проверять не станем, пугаем только? Или на каких-нибудь заступников надеялся?
И тут впервые в глазах парня мелькнуло беспокойство.
– Что ж, сиди теперь, - продолжал Филипенко.
– Завтра с тобой займёмся. И никакие заступнички тебе не помогут, заруби себе.
– А что, нашлись?
– поинтересовался Пётр.
– Представляешь?
– обернулся к нему Филипенко.
– Дежурный мне говорит, приходил, мол, один гражданин, спрашивал вон про него, просил отпустить.
– Кто ж такой?
– Да не выяснил дежурный.
Немолодой, усатый милиционер увёл задержанного.
Попрощавшись, Пётр вышел в коридор и огляделся. В дальнем конце видна была комната дежурного. Там толпился народ, поминутно хлопала наружная дверь, слышались возбуждённые голоса. По коридору тоже сновали люди.
Нина стояла в стороне, возле окна. Когда Пётр вышел в коридор, она помахала ему издали, и он, обрадованный, словно встреча их была счастливой случайностью, заторопился к девушке.
– Простите, Ниночка, - сказал он подходя, - очень я задержался.
Они направились к выходу.
Некоторое время они шли молча. Потом Пётр предложил:
– Давайте найдём то кафе, помните?
– Что ж, - согласилась Нина и весело тряхнула головой.
– Всё-таки никому не удастся испортить нам вечер, правда?
Они невольно ускорили шаг, и Пётр уже не выпускал её руки из своей.
Когда они сидели за столиком и пили кофе, Нина сказала:
– А я, пока вас ждала там, в милиции, увидела одного человека. Помните, я вам рассказывала про сегодняшнюю квартирную кражу? Ну, где шахматы ещё унесли из слоновой кости и серебра?
– А зачем он приходил?
– Понятия не имею. О чём-то с дежурным говорил.
Вскоре они вышли из кафе и некоторое время ещё гуляли по парку. Пётр то и дело незаметно оглядывался по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Их, видимо, оставили в покое.
И всё же в странном происшествии, случившемся с ними в парке, было что-то подозрительное и требующее проверки.
Глава II
ДВА СОВСЕМ, КАЗАЛОСЬ БЫ, РАЗНЫХ ДЕЛА
Федор Кузьмич возвращался по длиннейшему коридору с пятиминутки у начальника управления. Деловито, даже напряженно проводил их генерал. Причем он умел не только точно и коротко сориентировать начальников отделов в оперативной обстановке по городу, но и дать важные указания или советы по особо сложным делам, а главное, создать настроение, заразить всех своим оптимизмом и энергией. Это Федор Кузьмич ценил больше всего, это соответствовало его собственному подходу к делу.
Однако внешне и даже по складу характера они были совершенно разными людьми. Генерал был среднего роста, широкоплеч, подтянут и порывист в движениях, с открытым, крупной лепки, живым и энергичным лицом и светлыми вьющимися волосами. А вот Федор Кузьмич был высок, сутул и нескладен в своем мешковатом костюме, седой ежик волос уже не мог скрыть явственно проступившую лысину, а круглые, простые очки придавали ему и вовсе какой-то бухгалтерский вид. Был Федор Кузьмич всегда сдержан, немногословен, угрюм даже, и потому, наверное, редкая улыбка, проступавшая вдруг сквозь усы, необыкновенно шла ему. Были, конечно, у Кузьмича, как его называли между собой сотрудники розыска всех, кажется, рангов, и другие особые качества. Ведь совсем не зря шла о нем слава редкого мастера сыска, мастера божьей милостью, как говорится. Л слава не возникает на пустом месте, в этом ее отличие от некоторых легенд и дутых репутаций.
Так вот, идя по бесконечным коридорам после пятиминутки у генерала и рассеянно то и дело здороваясь с кем-то, Федор Кузьмич думал о том, что чуть не за тридцать лет его работы в уголовном розыске на его глазах сменилось немало начальников, но, кажется, давно уже не встречалось
Да, в опыте всех бывших начальников сомневаться не приходилось, в искренности их намерений тоже. Од-нако подлинное уважение, а тем более всеобщая симпатия завоевывались не только опытностью и искренностью.
Федор Кузьмич, как и все в управлении, прекрасно запомнил случай, происшедший всего года два назад, когда новый начальник только принял дела.
Один из трудных допросов по очень сложному и важному делу начал вдруг давать результат, и преступление вот-вот могло, как говорится, пойти на раскрытие. Оказавшийся случайно на этом допросе один прыткий замнач отдела тут же побежал с докладом к новому начальнику управления, выдав успех допроса за вроде бы свой личный успех и вообще стремясь нечто приятное сообщить первым и первым выслушать благодарность. Раньше это часто приносило успех. Но на этот раз новый начальник молча выслушал доклад, потом задал всего два-три вроде бы ничего не значащих вопроса, но неожиданно самому докладывающему стало ясно, что он не должен был сюда прибегать первым, что он себя как бы раздел, то есть показал, что в допросе этом, по существу, не участвовал, иначе он обязательно бы знал две-три детали, о которых, как бы невзначай, спросил новый начальник. Да и то, что он так спешил сообщить, оказывается, далеко еще не означало успеха и теперь ему следовало вернуться и самому включиться в неоконченный еще допрос, придав ему новое направление. Короче говоря, таким вот не униженным, нет, не изруганным, а пристыженным этот зам нач никогда еще не выходил из кабинета начальника управления. Неведомым образом случай этот стал вскоре всем известен. Никогда уже больше никто не только не решался с чем-либо подобным сунуться к генералу, но этот урок не позволил никому уже и в отношениях «на более низком уровне» таким образом искать успех.
Сегодня генерал вёл пятиминутку в обычном своём, напряжённом, бодром темпе, давая почувствовать, а вернее, не позволяя утерять тот стремительный ритм, в котором живёт всё время огромный город. И заключил пятиминутку генерал, как всегда, энергично: «Ну всё. В бой!»
А суточную сводку между тем успели обсудить детально. В ней прежде всего обратила на себя внимание крупная квартирная кража. Было унесено много ценных антикварных вещей. Но особое внимание эта кража привлекла тем, что в квартире была обнаружена стреляная револьверная гильза, кем-то явно утерянная. В тот же день, то есть ещё вчера, пулегильзотека научно-технического отдела дала заключение, что гильза принадлежит патрону от нагана, того самого, который давно уже «ходит в городе» и его давно ищут, месяц, наверное, когда впервые он был пущен в ход. «В котором часу вчера обнаружили кражу?» - спросил генерал. «В четырнадцать часов», - доложил кто-то из присутствующих. «Кто из наших выезжал?» - задал новый вопрос генерал. «По городу дежурил мой Откаленко, - сказал Фёдор Кузьмич.
– Он и нашёл гильзу». «День поработайте, а вечером, - сказал генерал, - прошу с Откаленко ко мне. Кражу эту забирайте себе». «Слушаюсь», - сдержанно ответил Фёдор Кузьмич, хотя любой другой начальник отдела на его месте непременно попытался бы передать это неприятное дело «по принадлежности», ибо квартирными кражами отдел Цветкова не занимался. Но в деле был замешан «тот самый» наган, и Фёдор Кузьмич, поняв генерала, лишь сдержанно ответил: «Слушаюсь».