Вечерний круг. Час ночи

Адамов Аркадий Григорьевич

– И на тех часиках, от Махно, думаете заработать?

– Ясное дело.

– А я, знаете, сколько с вас за них потяну?

– У нас есть психи, которые от меня их за любую цену примут. Вот только те ли это рыжики, что я в Москве у Махно видел.

Терентий Прокофьевич по-прежнему пристально, с интересом рассматривал Игоря. Помолчав, он чуть загадочно произнёс:

– Это и показать можно. Только сначала хочу предупредить. У меня фотографий нет. У меня живой товар. И дела вести с вашим братом я умею. Поэтому шутки шутить не советую. Хоть вы молодой и красивый, мне вас жалко не будет.

– Ещё через один трупик не боитесь переступить?

– Если вы не побоитесь им стать. Впрочем, не тяните меня на глупый разговор. Я только предупредил. Хотя от вас… М-да… от вас я таких шуток не жду. Именно таких.

– А каких ждёте?

– Поглядим, поглядим. Может быть, вы вообще человек серьёзный. Тогда и разговор у нас будет серьёзный. А пока могу показать вам те часики. Это самое простое.

Он как-то по-змеиному соскользнул с тахты и подошёл к огромному буфету. Сначала он открыл одну дверцу, затем другую, пошарил там рукой и наконец из какого-то нижнего ящика вынул небольшую коробочку. После чего он вернулся на свою тахту, снова забрался на неё с ногами, скинув пушистые домашние туфли, и, только устроившись там поудобнее, протянул наконец коробочку Игорю, небрежно бросив:

– Прошу, взгляните.

Игорь открыл коробочку и с большим трудом сдержал охватившее его волнение. В коробочке лежали золотые часы «Павел Буре», украденные у гражданина Потехина. Да-да, те самые! Игорь мог поручиться за это. На это указывала хотя бы вон та щербинка на циферблате возле цифры «12» и ещё те две вмятинки, на корпусе. Игорь взял часы в руки, открыл одну заднюю крышку, за ней вторую. Ну конечно! Вот выцарапанный крест, вот ещё одна вмятинка, вот другая.

Руки у Игоря слегка вспотели. Он осторожно вложил часы в коробочку и положил на стол.

– Вы что-то слишком беспокойны, - насмешливо заметил со своей тахты Терентий Прокофьевич.
– Скажите, а вас как зовут по-человечески?

– Лёня.

– Ну зачем же в таком пустяке врать?

– Тогда Игорь.

– Другое дело. Даже оригинально - Чёрный Игорёк. То вы ведёте себя как умный человек, а то… Впрочем, мне даже так удобнее. Не замечаете?

– Пока нет. Сколько?
– Игорь кивнул на часы.

– Успеется. Узнали?

– Те самые.

– Точно?

Что-то в словах Терентия Прокофьевича показалось Игорю подозрительным. Он даже не мог объяснить, что именно. Что-то в интонации, в быстром, оценивающем взгляде, в плавном движении рук этого человека было странным, настораживающим. Игорь ничего не мог точно уловить, кроме неясного сигнала тревоги. И надо было идти навстречу ему.

– Да, точно, - твёрдо сказал Игорь.

– А не желаете ли взглянуть ещё на одну вещь? Отдам вместе с часами.

– Желаю.

– Превосходно.

Терентий Прокофьевич с прежней живостью соскользнул с тахты и снова подошёл к буфету. Он открыл одну за другой две застеклённые дверцы, внутри буфета что-то щёлкнуло, после чего Терентий Прокофьевич распахнул тяжёлые, тёмные дверцы у самого пола и вынул оттуда довольно большой картонный ящик, откинул верхние крышки и вытянул завёрнутый в цветную салфетку непонятный предмет. Как ни заинтригован был Игорь содержимым картонного ящика, он всё же ещё раз окинул взглядом странный буфет. Кажется, он был с немалыми секретами и таил в себе всяческие сюрпризы. Интересно было бы в нём порыться.

Между тем Терентий Прокофьевич поставил свёрток на стол перед Игорем и развернул салфетку. Игорь увидел шкатулку. Ту самую шкатулку!

– Это принёс мне Директор, - любезно пояснил Терентий Прокофьевич.
– Узнаёте?

– Да… Хороша-а… - восхищённо и чуть поспешно произнёс Игорь.

Терентий Прокофьевич насмешливо усмехнулся.

– Ваше «да» я отношу к моему вопросу, а не к вашему восхищению, - сказал он.
– Прошу учесть.

– Мне-то что. Относите, куда хотите.

И всё-таки это неважно получилось у Игоря. Длинный, трудный разговор он вроде бы провёл неплохо. И вдруг один короткий, неожиданный вопрос: «Узнаёте?». Один поспешный досадный ответ - и этот старый змей, кажется, уловил его, Игоря, промах. Конечно, уловил.

Игорь не подозревал, что уловил всё Терентий Прокофьевич гораздо раньше. Последний промах гостя был только последней, окончательной точкой. И всё это время Терентий Прокофьевич лихорадочно соображал, как ему поступить. Уж он-то знал своих дружков как облупленных, особенно такого давнего, как Директор, или просто Сенька когда-то. Он их всех хорошо знал и видел путь, какой они, и в частности Сенька, проходят. Опасный путь, который не прервали судимости и «отсидки». До поры этот их путь вполне устраивал Терентия. Всё лучшее и самое дорогое плыло к нему за бесценок. Много чего плыло. Но в последнее время Директор стал звереть, его действительно потянуло на кровь. Он стал бояться. Вот в чём дело. Это Терентий ясно видел, этого он больше всего сейчас опасался. Всякий на месте Директора тоже в конце концов приходит к этому, всякий, кто становится на такой путь. И дружков собрал вокруг себя Директор соответствующих. Махно ещё сопляк, а вот Арпан, тот зверее Сеньки. И то, что они натворили в Москве и в чём не признались Терентию и тем сильно его подвели, то вполне могло случиться, должно было когда-нибудь случиться. И этот вот человек появился тут не случайно. Ясно. Он пришёл по их следу. Так что же, отдать Сеньку? Не отдавать? Жалко до смерти. Ведь улов получился редчайший. Но избавляться надо. И спасать себя тоже надо. У Сеньки это последнее дело, если там труп. У Арпана тоже. А у него, у Терентия, какой интерес оказаться рядом в таком деле, хоть и на третьих ролях? У него ведь всё чисто, мало ли что на него думают! Думать можно чего хочешь. Доказать надо. А доказательства, а улики, они… Так, может, отдать? Может, хватит, наглотался? Ясно только, что с Сенькой всё надо немедленно завязать, оборвать. От Сеньки надо избавиться. Любой ценой. Любой! Вот так.

Терентий Прокофьевич испытующе посмотрел на Откаленко. Он сильно волновался. Слишком много он сейчас ставил на карту.

– Вам-то что?
– переспросил он.
– Вам есть что. Делаем так.
– И даже привстал на своей тахте.
– Директор сейчас здесь, в городе. Арпан с ним. Махно вы знаете. Две вещи с того дела - вот они.
– Он кинул на стол.
– И пора кончать Ваньку ломать, Игорёк.

– Как это понимать?
– насторожился Откаленко, и что-то тонко заныло вдруг у него под ложечкой.

– А так. Я, Игорёк, старый воробей, меня не то что на мякине, на самой хитрой сказке не проведёшь. А ты рассказал мне ещё не самую хитрую, учти. Так вот, тут две вещи. Одну, эти часики, ты завтра утром у Махно найдёшь. Вторую найдёшь у Директора.

– Тоже утром?

– Да. По одному адресу. Получишь его.

– А третий?

– Арпан? Он тоже там. И другие вещи с того дела тоже там.

– А вы сами, Терентий Прокофьевич, хотите сказать мне «пока»? Так, что ли?

– Ты, я смотрю, догадлив.

От волнения Терентий Прокофьевич перешёл внезапно на «ты».

– Ладно, - помедлив, Игорь кивнул головой.
– Давайте адрес. В котором часу эти вещи там будут?

– Ещё до утра.

– Ладно, - повторил Игорь.
– Но учтите…

– Всё учёл, - нервно оборвал его Терентий Прокофьевич.
– И объявляю: конец. Всё завязываю. Слово даю.

– Слово ваше…

– Тоже учитываю. Но буду держать. Из чувства самосохранения.

– Что ж, оно у вас развито, я вижу, - усмехнулся Игорь.
– Тогда всё. Давайте адрес. Если соврёте, пеняйте на себя.