Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
– Рыжий. Деловой мужик.
– Слышал.
– Терентий начал вдруг с усилием тереть лоб, словно у него внезапно разболелась голова.
Игорь невольно насторожился, так это было неожиданно. Да и вообще ему начинал не нравиться этот разговор.
– Когда же, выходит, Рыжий заскочил в Москву?
– задумчиво спросил Терентий.
Вопрос был опасный. Игорь совершил ошибку, назвав Рыжего. Он мог, конечно, не знать, что того взяли по пути в Москву, но после этого встретить его там…
– Хрен его знает, когда он заскочил, - сердито ответил Игорь.
– Так-так… С Рыжим для ясности замнём, - чуть заметно усмехнулся Терентий.
– Ну а как те двое вам представились, которые с Махно были?
– Значения не имеет. Имена-то вроде чужие.
– Откуда знаете?
– Догадался.
– А не милиция шепнула?
– Что, на мильтона похож?
– снова усмехнулся Игорь, хотя такой поворот разговора ему ещё больше не понравился.
– Похожи, - не сводя с него глаз, кивнул Терентий Прокофьевич.
– Тогда зачем раскрываться насчёт «беру» и «толкаю»?
– А милиция всё равно знает, - пожал плечами Терентий Прокофьевич.
– Доказать только не может. И никто этого не сможет, вот какой фокус.
– Та-ак, - протянул Игорь.
– Ну, раз я к вам в доверие не вошёл, то и делов у нас никаких не будет, я так понимаю?
– Не совсем. Любовь ещё быть может. Доказывайте.
– Чего ж доказывать?
– А что вы не из конторы.
– Интересное кино. Как же мне доказывать? Первым толкнуть, что ли?
– Ну, хотя бы.
– Конечно, кое-чего я показать могу.
Игорь не спеша полез во внутренний карман пиджака и достал несколько цветных фотографий. Передавая их Терентию Прокофьевичу, он с лёгкой иронией сказал:
– Любоваться можете бесплатно.
Потом снова откинулся на спинку кресла и, задумчиво глядя в потолок, добавил:
– Вообще, пить надо с умом. Золотое правило. А у нас в Москве приезжим и вовсе пить не рекомендуется. Не ровён час…
– Это вы про кого?
– рассеянно спросил Терентий Прокофьевич, разглядывая фотографии.
– Да про Махно вот и… про Директора.
– И с ним познакомились?
– Вроде бы познакомились.
– Что же в Москве случилось?
– Наследили больно сильно. Нельзя так у нас.
– Да?
– насмешливо поинтересовался Терентий Прокофьевич.
– Именно вот.
– Что ж они там натворили, паскудники, интересно знать?
– нахмурился Терентий Прокофьевич, не выпуская из рук фотографии.
– Хвалились под пьяную руку, что…
– Где пили?
– резко оборвал его Терентий Прокофьевич, и глаза его под седыми бровями налились льдом, он, уже не отрываясь, смотрел на Откаленко.
– Точно вам сказать?
– Точно.
– В гостинице аэропорта Внуково. Набухарились. Себя потеряли.
– Похоже, - зло процедил сквозь зубы Терентий Прокофьевич.
– Дальше что?
– А дальше я и говорю, хвалились под пьяную руку, что, мол, хорошую квартиру взяли, богатейшую. Да получилось, вроде не по их вине, что трупик нехороший там оставили.
Игорь фантазировал сейчас по какому-то наитию, словно нащупывая впотьмах мелькнувшую на миг щель.
– А вы, значит, и поверили?
– криво усмехнулся Терентий Прокофьевич, сложив фотографии и продолжая вертеть их в руке.
– Зачем? Мы проверочку сделали.
– Что, что?
– удивлённо и подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.
– То самое, что говорю. Так уж получилось.
– Как же это, скажите на милость, получилось?
Терентий Прокофьевич и в самом деле заинтересовался и даже отложил в сторону фотографии и поудобней устроился на своей тахте.
– Пока те наш коньяк жрали, мы адресок-то из них выпотрошили, - хвастливо сказал Откаленко.
– Ну и утречком туда намылились. А там дочка дома. Я ей травлю, что, мол, сантехник, протечка в нижний этаж. Не пускает. «Пусть, - говорит, - домоуправ сам придёт. У нас позавчера кража была». Я - ах, ах! Как же так?
– Это всё через закрытую дверь?
– подозрительно переспросил Терентий Прокофьевич.
– Зачем? Дверь на цепочке. Ну, я говорю: «Слава богу, что так. А то и убить могли». Тут она в рёв. И я, конечно, побыстрее мотанул.
– Странно, - помолчав, произнёс Терентий Прокофьевич.
– Весьма странно.
– И он испытующе посмотрел на Игоря.
– Чего странно-то?
– Что сунулись в такую горячую точку. Не побоялись ошпариться. Зачем совались-то?
– Был расчёт. Больно уж много в той квартире осталось. Ну, мы и решили на звонок проверить, пусто там с утра или нет. А тут дочка.
– Выходит, плохо подумали?
– Мы-то что, позвонили и ушли. Вот вы не подумали, я гляжу, это да.
– Вы думайте, что говорите!
– строго произнёс Терентий Прокофьевич.
– А как же? Принимаете вещи с мокрого дела. Надо же? Звона не боитесь.
– Это кто же вам на хвосте принёс?
– Да хоть Махно. Он мне те рыжики ещё в Москве совал. Фартовая вещь, не спорю. И по бросовой цене. Но я лично обошёл её стороной, не запачкавшись. Мне свобода дороже. А вот вы, выходит, соблазнились. Да и Директор вас тут крупно подвёл.
– И он?
– И он.
– Так-так. Что дальше?
– А дальше не моё это дело. Теперь от вас я и те шмонки принять могу.
– Почему так?
– Через ваши руки прошли, - усмехнулся Откаленко.
– Они меня от того мокрого дела отделяют, от трупа того, что пахнет.
– Грубо, Чёрный. Грубо! Где воспитывались?
– поморщился Терентий Прокофьевич.
– Там меня уже нет.
– И всё-таки грубо. Вы меня на испуг хотите взять? Дешевле отдам, думаете?
– Что я думаю, то при мне. А что вы думаете, меня не касается. Я желаю кое-что толкнуть.
– Игорь кивнул на фотографии.
– И кое-что купить. И на всём заработать чистенько.