Вечный ястреб
Шрифт:
Касваллон вздохнул:
– Есть тут поблизости город под названием Атерис?
– Нет. Есть Цитадель – там теперь заправляют низинники. Спрашиваю еще раз: кто ты такой?
– Говорю же тебе, я горец. Впрочем, я тебя понимаю. Если б ты заявился ко мне домой и рассказал такую историю, я счел бы тебя сумасшедшим.
– Но это мой дом, и пришел в него ты. Рассказывай.
И Касваллон стал рассказывать об аэнирском нашествии, о Вратах, о смертельно раненном старике и о людях с собаками, преследующих новорожденное дитя. Собеседник слушал его внимательно, не прерывая.
Когда он
– Нет! – закричал Касваллон. – Этот тот самый друид, о котором я говорил.
Талиесен плюхнулся наземь.
– Это путешествие едва не доконало меня. – Касваллон помог ему встать. – Ты не представляешь, сколько сил я за–тратил, чтобы попасть сюда. Кто это?
– Меня зовут Сай, – назвался хозяин дома.
– Я должен видеть ребенка. – Талиесен отпихнул Касваллона и пошел к хижине.
– Ты ошибаешься, я не считаю тебя сумасшедшим, – сказал Касваллону Сай. – Вчера, когда мы оплакивали нашу малютку, к нам пришел какой-то старик. Он сказал нам, что ты придешь и принесешь нам сразу и радость, и горе.
– Он был лысый, в серой долгополой одежде?
Сай кивнул, и оба вернулись в дом. Талиесен стоял на коленях перед люлькой, где спала девочка. Присмотревшись к ней, Касваллон заметил, что ее белые волосики стали теперь золотистыми.
– Будь настороже, – сказал хуторянину Талиесен. – За этим ребенком охотятся. Я изменил цвет ее волос и уже сказал твоей жене, что все должны считать ее родной вашей дочерью. О том, что ваш ребенок умер, в клане пока не знают – и не нужно никому знать.
– Но кто она? – спросил Сай. – Почему враги хотят ее смерти?
– Она твоя дочь. Больше и тебе знать не нужно – скажу лишь, что она из королевского рода. А теперь нам пора.
Леннокс подбавил дров, и пламя взвилось высоко. Ночь не была холодной, он просто хотел видеть лицо спящей девочки. Рот у нее приоткрылся, и пальчик выскользнул, но она не проснулась. Леннокс, бережно придерживая ее правой рукой, расправил затекшую спину.
Гаэлен заворочался, протер глаза и сел рядом с ним.
– Как она?
– Теперь уже хорошо. Говорит, что ее отца и сестру съели волки.
– Вряд ли – как же ей самой тогда удалось спастись? Приснилось ей, что ли?
– Не знаю. Она говорит, что волки были большие, как я.
– Волки нападают по ночам, а у страха глаза велики.
– Это так, но ведь отец-то ее был горец. С чего же он так оплошал? Ни разу не слышал, чтобы волки растерзали кого-то из наших. Они вообще не бросаются на людей.
– Может, он огня не зажег или принужден был бежать без оружия. А волки были голодные. – Они помолчали, и Гаэлен добавил: – Скорей всего волки перепутались у нее с аэнирами. Многие из них носят волчьи шкуры, а на Играх у одного была волчья голова вместо шлема.
– Девочка говорит, что ее мать убили люди с мечами – не думаю, что она могла их принять за зверей. Завтра, как пойдете, глядите в оба.
– Нам будет тебя не хватать.
– Вам я ни к чему, а ей нужен. Отнесу ее на остров и останусь с отцом. Увидимся в Аксте.
– Надеюсь на это. Хорошо бы нам удалось собрать побольше бойцов, но даже если мы никого не найдем, я все равно приду.
– Знаю, что придешь, родич. Буду ждать.
Когда рассвело, Леннокс посадил девочку на плечо и ушел обратно на север. Он узнал, что зовут ее Плесси, что она из Хестена и доводится племянницей лорду-ловчему Ларику. Ему захотелось вернуться и сказать об этом друзьям: Ларик наверняка радушно примет людей, спасших его племянницу. Но Плесси с тревогой посматривала назад, и он отказался от этой мысли.
Пережитые ужасы оставили в ее душе глубокую рану.
Все утро они шли лесом в гору и остановились поесть у маленькой заводи среди скал. Парни снабдили Леннокса лепешками, которые он разделил с Плесси. Она болтала ногами в ледяной воде и смеялась. Леннокс, глядя на нее, тоже улыбнулся – и замер. Чувствуя на себе чей-то взгляд, он медленно встал. Его охватил страх – не за себя, за ребенка. Он обещал Плесси, что с ней ничего не случится, а слово горца священно.
Он обвел глазами густые заросли. В цветущем вереске мелькнуло темное пятнышко, но Леннокс заставил себя не смотреть туда пристально. Похоже, шерсть. Медведь или волк.
Он взял сидящую под сосной Плесси на руки и подсадил на дерево.
– Посиди там немного, голубка.
– Не хочу, – захныкала девочка.
– Посиди ради дяди Леннокса. И держись крепко.
В этот миг из вереска с воем выскочило клыкастое, косматое чудище. Хищники всегда издают устрашающие звуки, когда нападают – это парализует жертву.
Но сейчас оборотню противостояло не загнанное животное, а самый сильный воин за всю долгую историю клана Фарлен.
Леннокс сам заревел во всю мочь, хряснул зверя кулаком и сломал ему челюсть. Тот припал на четвереньки, скуля от боли. Второй оборотень выпрыгнул из зарослей и когтями разодрал человеку плечо. Леннокс схватил его за мохнатое горло и остановил клыки в паре дюймов от своего лица. На него пахнуло горячим зловонным дыханием. Зверь был невероятно силен. Когда Леннокс левой рукой дал ему в ухо, он отлетел прочь и тут же напал снова. Леннокс, ожидавший этого, сгреб его за горло и пах и что есть силы шарахнул о ствол сосны. Хребет зверя разлетелся вдребезги, ребра продырявили легкие. Леннокс бросил его и выхватил меч. Первый, с вихляющейся челюстью, прыгнул на него снова, но воин увернулся от взмаха когтей и вонзил клинок в незащищенное брюхо. Зверь забился в предсмертных корчах. Леннокс вытащил меч обратно, обнажил нож. В кустах никто больше не шевелился, но он должен был убедиться.
– Сиди там, Плесси, дядя Леннокс сейчас придет.
– Не уходи, – зарыдала она. – Волки меня съедят! – Ее слезы надрывали ему сердце, но он все-таки отошел и проверил следы в кустах. Зверей в самом деле было двое. Он снял Плесси с дерева и прижал к себе.
– Вот видишь, я очень скоро пришел.
– Только не бросай меня опять, дядя Леннокс.
– Не брошу. Теперь будь храброй девочкой и помоги мне остановить кровь, ладно? – Леннокс, кряхтя, снял разодранную рубашку. На правой его лопатке зияли четыре кровавые борозды, до которых он не мог дотянуться.