Ведьма Пачкуля и пренеприятное известие
Шрифт:
По поляне пронесся встревоженный ропот. В нем слышались и бунтарские нотки. Какой-то тролль погрозил кулаком и крикнул:
– Ага, щас!
– Закрыли пасти, – как всегда любезно велела Кристина, и ропот стих.
– Я собрала вас всех здесь, – продолжила Хлыстинда, – чтобы торжественно открыть статую, изготовленную по моему специальному заказу. Она станет символом моей абсолютной власти. Узрев ее, вы падете на колени.
Все молчали. Те из присутствующих, у кого колен не имелось – в основном змеи, летучие мыши и птицы, – хотели бы кое-что спросить. Но не стали.
– Давай. – Хлыстинда зыркнула на Пачкулю. – Снимай покров.
Пачкуля с Хьюго переглянулись. Потом взялись за два конца и дернули. Простыня сползла на землю.
– Узрите ужасный лик мой! – прогремела Хлыстинда.
Толпа ахнула. Но, как ни странно, не в благоговении – все-таки сходство с оригиналом было выдающееся. Ну, изначально.
Теперь же у статуи были рыжие усы с рыжей бородой и нарисованные мелком очки. Остроконечная ведьминская шляпа обзавелась желтыми горошинами, как на клоунском колпаке. На шею мраморной исполинши набросили связку сосисок. Табличку с именем залепили бумажкой с одним-единственным словом. Это слово было
ДУРЫНДИНДА
Хлыстинда долго смотрела на статую. Потом ее взгляд упал на Пачкулю.
– Изгнать, – сказала она. – Изгнать ее из шабаша. Давно пора было, что-то мне подсказывает. Будет работать в прачечной. Как тебе такой план, Кристина?
– То что надо, – поддакнула Кристина.
По толпе пронесся изумленный вздох. Пачкулю? Изгнать? Сослать в прачечную? Ужаснее наказания не придумаешь!
– Неееееет! – Страдальческий вопль вырвался из груди Шельмы. – Только не мыыыло! Это слишком жестоооооко!
– Эй, погодите-ка… – начала было Пачкуля, но струхнула, увидев, что Хлыстинда подняла хлыст. Хьюго приготовился к худшему.
– Так вот куда вы все подевались, – произнес знакомый голос. И из-за статуи вышла не кто иная, как…
Чепухинда! С чемоданом в руке и Пронырой у ног. Без коньков.
Ведьмы и помощники взревели от радости и облегчения. Прочие зрители взволнованно зашептались. Что же теперь будет?
– Я вернулась, – объявила Чепухинда. – И очень вовремя. Я только что из дома и – не стану скрывать – я в ужасе! Моя герань! Моя мебель! Мой колдовизор! Моя чудесная желтая дверь! Кто учинил этот погром?
На смену радости и облегчению пришел стыд. Провинившиеся ведьмы стояли, повесив головы, переминаясь с ноги на ногу. И тут…
– Это все она, – сказала Пачкуля и показала на Хлыстинду. – Это она их заставила.
Чепухинда посмотрела на Хлыстинду так, как смотрят на червяка, выползшего из сэндвича с латуком. Хлыстинда злобно ухмыльнулась.
– Желтый, – протянула она, – не в моем вкусе.
– Где моя метла? – строго спросила Чепухинда. – Где Пенни?
Хлыстинда передернула плечами.
– В сарае. Отказалась подчиняться. Зубила ее стережет.
– Да как ты смеешь? – зашипела Чепухинда. – Ты кем себя возомнила?
– Моя госпожа – Достопочтенная Хлыстинда, – встряла Кристина. – И она может делать все, что ей з…кааар!
Раздался сдавленный крик – и ворона испарилась на полуслове. Розовая лента спланировала вниз. Нечто в футболке «Лунобзик» поймало ее и стрескало.
Помощники возликовали.
– Видали? – пробормотала Пачкуля. – Она даже палочку не достала. Потрясающе.
– Ах так, значит? – угрожающе зашипела Хлыстинда
– Именно, – сказала Чепухинда. – А знаешь, что дальше будет?
Но она не успела договорить, потому что события приняли совсем уж неожиданный оборот! Вдруг послышался грохот, а еще треск, скрип и лязг – и на поляну вылетела…
Кровать! Увы и ах, она была уже не та, что прежде.
Кровать-беглянка проделала долгий путь. Набирая скорость, она съехала с Кудыкиной горы и на всех парах ворвалась в Непутёвый лес, сшибая молодые деревца и расшвыривая во все стороны подушки. Покрывала было не видать под слоем листьев, веток и грязи. Выдвижные ящики вместе с лампой потерялись где-то по дороге. Кровать превратилась в хлам.
Все бросились врассыпную, спасаясь от мчащейся по поляне громадины. Да, это был хлам, но хлам скоростной. Могло ли что-нибудь его остановить?
БАБАХ!
Только статуя. Однако это не прошло ей даром. Кровать впечаталась в мраморную Хлыстинду – и та медленно опрокинулась и рухнула наземь, разлетевшись на миллион осколков! Голова укатилась в кусты. Хлыст разломался пополам. Перепуганную толпу засыпало черной мраморной крошкой.
Только Чепухинда с Хлыстиндой не сдвинулись с места. На лице Чепухинды было написано легкое удивление. Хлыстиндина физиономия могла бы и айсберг растопить.
Кровать проехала еще чуть вперед и наконец, дребезжа, остановилась у дверей в зал.
На поляне надолго повисла тишина.
– Хмм, – сказала Чепухинда. – Любопытно. Так, на чем я остановилась? Что я собиралась сделать, Проныра?
– Выбросить мусор?
– Точно.
И Чепухинда щелкнула пальцами.
Пару часов спустя Пачкуля с Хьюго сидели в своей хибаре. Чайник уже закипал.
– Нет, ну ты видел? – в десятый раз сказала Пачкуля. – Она просто щелкнула пальцами – и прощай, Хлыстинда. Пшик — и нету, испарилась.
– Йа-йа, фидеть.
– Она подаст суровый рапорт в Совет, и старушку Хлыстинду выгонят взашей.
– Натеюсь, – сказал Хьюго. – Она гаткая.
– Это нам всем урок. Бывают предводительницы и в сто раз хуже Чепухинды. Куплю-ка я ей открытку «С возвращением домой!», пусть все подпишут.
– Она так расстроиться ис-са своего дома, нет? – с сомнением сказал Хьюго. – Нато открытку «Простите, что префратить ваш дом в мерский трущоб».
– Да ладно! Завтра ее домик будет как новенький, для Чепухинды это пара пустяков.