Ведьмин жребий

Федорченко Юлия

— Да, — сказал Ланн. — Ты можешь заткнуться. — И тут его прорвало: — Мне ничего не нужно ни от вас, ни от вашей треклятой Гильдии. Провались оно все пропадом. Будь проклят тот день, когда я привез ее сюда, и то время, когда я принял это решение. Как вы можете меня понять? Одна из вас двадцать лет прожила в своей хижине, не интересуясь никем, а второй развлекался тем, что пытал женщин. Достойная компания для меня, неудачника и осла.

Морвена вспомнила ночь в компании Салемы и приглушенный разговор, который вели девушки. Слова непроизвольно слетели с ее языка:

– 'Он просто мой эскорт'. Она так сказала.

Ланн приподнялся на локтях и метнул в нее яростный взгляд.

— Да что ты в этом смыслишь?

— Ты ошибаешься, — молвил Шадрен, обратив на себя внимание. Он снова пошарил пальцами в пепле, словно прикосновение к серой золе вносило в его душу покой. — Не знаю насчет нее, — он кивнул на Морвену, — но я все понимаю.

— Несчастная любовь? — презрительно поинтересовался Ланн.

— Что-то вроде того, — согласился Шадрен. — Но тебе ведь неинтересно, так? Я просто мучитель и убийца, который прикрывается законом. Для меня нет ничего святого. — Ульцескор смотрел на него, и Шадрен продолжил: — Я приезжал к ней, когда мог. Очень редко. Заглядывал на час или два… — Он чуть улыбнулся. — Мы занимались любовью.

Морвена почувствовала, что щеки ее пылают. Они говорят о таких интимных вещах, а она никогда даже не целовалась. А ведь это, наверное, приятно. Может, попросить Шада, когда Ланн отлучится на минутку? Она с надеждой посмотрела на экзалтора, но мучительное волнение во взгляде ведьмы осталось без внимания — Шадрена поглотили воспоминания.

— Так что, она вышла замуж за фермера с соседнего хутора?

— Нет. Однажды я ее не застал. — На губах Шадрена все еще играла улыбка. — Я долго стучал в ее дверь, потом решился спросить у соседей, оставив на крыльце ружье и плащ. Хотел произвести приятное впечатление. Каждый мог забрать мои вещи. Я поступил как идиот, и все ради того, чтобы узнать о ее судьбе.

— Ну?

Шадрен вздохнул.

— Что ну? Она умерла. Не пережила зиму.

— Воспаление легких?

— Тиф. Думаешь, она звала меня в горячке? Или что-то такое?

— Зачем тебе это знать? — спросил Ланн, и они оба замолчали.

Через несколько минут Шадрен нарушил тишину, предложив поспать до рассвета. Ланн все еще чувствовал себя измученным и вынужден был согласиться. Утром они оседлали лошадей и снова пустились в путь, но жгучая неприязнь, испытываемая ульцескором по отношению к своим спутникам, основательно притупилась. С той ночи он сдерживал себя, как мог, и старался не говорить лишнего.

Шадрен не шагал, а будто скользил меж деревьев, его лицо мелькало в просветах золотой листвы. Он нравился Морвене гораздо больше, чем Ланн. Ведьма следила за экзалтором краем глаза, сидя в тени и вытянув ноги. Несколько минут назад путники спешились в цитрусовой роще, расположенной в низине, и ульцескор вошел в дом, чтобы поинтересоваться у хозяина, можно ли им напоить лошадей из его пруда и из него же наполнить бурдюки. Ланн зачем-то захватил с собой Фрея, позаимствовав у экзалтора длинную перчатку.

Морвена оперлась на ствол, у основания выкрашенный в белое, и закрыла глаза. Временами ее охватывало беспокойство. Красная птица, бившаяся в ее груди и наделявшая Морвену жизненной силой, постепенно дряхлела и изнашивалась. Этот свет не был вечным, он пылал ярко, как свеча, и точно так же быстро сгорал. Ей необходимо было подбросить что-то в огонь, дать ему пищу, но ведьма не имела понятия, как это сделать.

Ее щеки коснулось что-то шершавое и теплое, нагретое солнцем. Морвена непроизвольно вздрогнула и открыла глаза. Шадрен, стоявший за деревом, с улыбкой протягивал ей темно-красный плод. Смутившись, ведьма взяла у него фрукт, повертела диковинку в руках и вгрызлась в него зубами. В рот брызнул горький сок. Морвена поморщилась, запрокинула голову и с обидой посмотрела на экзалтора, безмолвно намекая на несъедобность предложенного ей яства.

Шадрен засмеялся.

— Нужно его почистить. Давай я помогу.

Она отдала ему фрукт. Шадрен вытащил из-за пояса нож и принялся снимать с померанца кожуру. Наблюдая за тем, как он ловко управляется с ножом, Морвена покраснела. Его чуть грубоватые руки ей тоже нравились. Почистив фрукт, Шадрен разделил его на две половины, одну из них вернул Морвене, а вторую попробовал сам. Скривил губы, потом через силу улыбнулся и сказал:

— Все равно горький, как полынь.

Морвена отложила в сторону померанец. Она явно нервничала. Ланн все не возвращался, они с Шадреном были в роще одни. Лучшей возможности не придумать. Экзалтор не выглядел ханжой: может, он жестоко расправлялся с ведьмами, которые позволили темному искусству захватить над собой власть, тем самым выпуская в мир жуткое, неизведанное и несущее смерть, но ведь он был всего лишь орудием в руках правосудия. Ей не казалось, что Шадрен повинуется бездумно и делает все, что ему говорят. По всем меркам он представлялся ей хорошим парнем, чего нельзя было сказать о другом ее попутчике. Ланн был несдержан, упрям, не признавал слабостей и не хотел иметь с ними дело. Морвена не обладала завидной силой духа, она была из тех, кого называют 'тряпками', и поэтому Ланн с трудом терпел ее общество. Он не желал понимать, что события последних дней выбили у нее почву из-под ног, и теперь ее, словно одинокий парусник в океане, бросает то в одну, то в другую сторону.

— Шад?

— Да?

Морвена опять смешалась, теребя край накидки. Не так-то легко просить о подобной услуге. Шадрен терпеливо ждал ответа, глядя на нее, а ведьма уверяла себя, что для мужчин, неоднократно познавших радость чувственных утех, один поцелуй ровным счетом ничего не значит.

— Я… я никогда не целовалась раньше, — наконец промямлила она, не смея поднять глаз. На ее щеках вспыхнул яркий румянец, Морвена едва удержалась, чтобы не закрыть лицо руками, сгорая от стыда.

Шадрен проявил воистину рыцарскую деликатность. Он не улыбнулся и не сострил, а переспросил мягко, с откровенным участием:

— Вообще никогда?

Она яростно замотала головой. Волосы, прежде аккуратно зачесанные назад и стянутые лентой, рассыпались у нее по плечам. Ее лицо в обрамлении белокурых прядей, подсвеченных солнцем, приобрело некое очарование. Шадрен наклонился к ней, опираясь рукой на ствол. Проницательности ему было не занимать — он мигом вспомнил вчерашний разговор и все понял.

— Хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Морвена задрожала и обняла себя руками, как будто пытаясь согреться. В тот момент Шадрену было безразлично, красавица она или нет. Она никогда не целовалась? Что ж, он никогда не целовался с ведьмой. Экзалтор сел под деревом, упершись коленями в землю, взял Морвену за плечо. Она дышала часто и глубоко, не в силах преодолеть волнение. Ей и в голову не пришло, что парень, который так легко соглашается на поцелуй с малознакомой особой, не слишком разборчив в любовных связях; впрочем, как и девушка, которая эти поцелуи предлагает.