Ведьмин жребий
Шрифт:
— Ну, значит, мы на верном пути, — сказал Шадрен, спускаясь с крыльца.
— Я в этом не сомневался. Зато теперь я точно уверен, что с Кайном была Вираго.
— Почему?
— Во-первых, скорость, с которой они передвигаются. Это невозможно без сильного колдовства. Во-вторых, Кайн пришел в дом один — значит, ему было с кем оставить пленниц. С кем-то, кому он доверял.
— Не обязательно, — возразил Шадрен. — Кайн был одним из нас, экзалторов. Он знает, как обезвредить ведьму. Если связать ей руки, заткнуть рот и набросить на голову экзалторский мешок, она становится беспомощной.
Ланн сердито посмотрел на него.
— А что насчет первого? По-твоему, Кайн овладел темным искусством?
— Не знаю, Ланн. Возможно, он перестал быть человеком и стал монстром. Кто видел Кайна в последнее время? Бедный Рослин?
Взгляд ульцескора приобрел озадаченность.
— Вы восприимчивы к магии? Я имею в виду…
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — нетерпеливо перебил его Шадрен, — и мой ответ — да. Под этими плащами и масками мы являемся обычными людьми. Кровь ведьм заражена темным искусством, в жилах таких, как ты, наверное, течет серебро. — Он позволил себе улыбнуться. — Но экзалторы могут стать вампирами, или оборотнями, или им подобными.
В это было трудно поверить.
— Не может быть, — пробормотал Ланн.
— Мы являемся высшим звеном Гильдии, но нам могут противостоять те, кто находится в самом низу — павшие. Глупо наделить человека могуществом и избавить его от всех слабостей. Тогда он решит, что ему все дозволено, а этого нельзя допускать.
Ланн передернул плечами, и Фрей издал возмущенное 'кгик'. С места, где стоял ульцескор, опираясь на перила, ему был отлично виден пруд. Его поверхность искрилась на солнце, слепя глаза. Морвена пыталась зачерпнуть пригоршню воды, но капюшон падал ей на глаза, как только она наклонялась. В очередной раз потерпев неудачу, ведьма оставила накидку под деревом и сделала еще одну попытку напиться. Вырез платья оттопырился, выставив на обозрение совершенно плоскую грудь. Ланн тактично отвернулся.
— Это не остановило Кайна, — сказал он.
— И все же он уязвим. В одном ты прав — ведьмой он стать не может. — Шадрен, к его счастью, находился у подножия лестницы, спиной к Морвене. Он поставил ногу на ступеньку и секунд десять увлеченно разглядывал пыльный носок сапога. — Ты всех прохожих спрашиваешь о Кайне?
— Нет. Это из-за Фрея.
Услышав свое имя, сокол повернул голову и насторожился.
— Ты выучил птичий? — удивился Шадрен.
— Когда ему кажется, что мы не туда идем, — медленно произнес Ланн, — Фрей начинает волноваться. Хлопает крыльями и беспокойно вертится на плече. Не замечал?
Экзалтор покачал головой.
— Надо же. Я взял его на несколько минут, а тебе он изо дня в день гадит на плащ, а ты не следишь за ним. В общем, сокол стал нервничать, и я подумал о Кайне.
— Похоже, птица смышленее нас.
— Ерунда, — отмахнулся Ланн. — Просто он как-то знал, вот и все. А может, Рослин тоже останавливался здесь. Но это не столь важно. Пойдем.
После этого разговора Шадрен стал приглядываться к поведению сокола и вскоре убедился, что Ланн был прав. Экзалтор почувствовал себя уязвленным, ведь за время путешествия он сильно привязался к птице и считал, что понимает ее лучше всех — исключая разве что Харридан. Иногда Шадрен снимал с Фрея клобучок и неловко гладил его пальцем по пернатой головке, но тот смотрел на него так, как если будь у него зубы, он бы отхватил мужчине руку по локоть. Фрей оставался верен своему первому хозяину — и при жизни, и после его смерти.
А Ланн ночь за ночью продолжал падать в прохладную тьму, наполненную шорохом крыльев. Разве знание того, что он был не одинок в своей муке, что кто-то еще горевал об утраченной любви — пусть даже в этот самый момент, — могло принести ему хоть немного утешения? Кайн не тронет ее, твердил себе Ланн, он не посмеет. И все-таки ему не было покоя ни во снах, ни при свете дня. Телесные раны можно исцелить, душевные увечья остаются навсегда. Захочет ли она остаться с Ланном после всего, что случилось? Или же — и при этой мысли его пробрало холодом — Летиция станет такой, как та ведьма, которую ему показывал мастер? Анцель демонстрировал ее Ланну как нечто диковинное, не несущее угрозы, — как хищника в клетке или замысловатый механизм.
В течение недели сельские пасторали уступили место пустынной равнине с лесами, полными живности, а та — широкой степи с каменистой почвой. По ней они двигались несколько дней, пока дорога не стала размытой, а на горизонте не замаячила черная стена деревьев. Приблизившись к ней вплотную, лошади отказались их нести: не помогли ни лакомства, ни увещевания, ни удары кнутом. Богиня преобразила подлунный мир, черпая вдохновение из кошмаров Ланна: тьма, холод, мертвая земля. Извилистые черные ветви, похожие на лианы, тесно переплетались между собой и почти не пропускали света. Вместо листьев на них были шипы. Хилые гниловатые кустики жались к земле, испещренной рытвинами с водой, стылой и недвижимой, словно зеркало. Из расселин щербатых камней, в изобилии рассыпанных по лесу, пробивался коричневый мох.
Путники спешились. Фрей что-то возбужденно залепетал по-птичьи, и Шадрен стянул с него клобучок. Харридан, кружившая в вышине над ними, опустилась на землю перед экзалтором. Морвена присела на корточки, подобрав плащ. Между птицами состоялся небольшой диалог, и ведьма, подняв голову, перевела:
— Фрей говорит, что здесь опасно. Нужно закрыть лицо и дышать через плотную ткань. Иначе можно заболеть.
Ланн сверился с картой.
— Сколько еще идти?
— Это где-то в глубине леса, — ответила Морвена чуть погодя.
Ланн задумчиво рассматривал окружающий пейзаж. Еле видная тропа петляла между стволов, окутанных молочным туманом, и терялась во мгле. Дорога выглядела труднопроходимой. Потом его взгляд упал на вороний трупик, лежащий подле ямы с темной водой.
— А что насчет птиц?
Морвена водила пальцем по влажной земле, пока пернатые общались.
— Харри останется здесь, — наконец произнесла ведьма, — а Фрей сказал, ну… — Она смешалась. — Он готов рискнуть. — Шадрен хотел выразить несогласие, но Морвена продолжила, не дав ему слова: — Он говорит, что в земле есть люк, который ведет в подземелье. Но он замаскирован. Вряд ли нам удастся найти его самостоятельно. Фрей будет хлопать два раза правым или левым крылом, если нужно будет повернуть. И три раза обоими, когда люк окажется в пределах видимости. Тогда вы его отпустите, и он покажет.
— Но Рослин ведь нашел его сам? — вмешался экзалтор.
Шадрен во что бы то ни стало хотел сохранить соколу жизнь. Ланн быстро понял, к чему он клонит, и проявил твердость характера. Он подошел к экзалтору и протянул руку.
— Никаких отсрочек. Отдай мне сокола, и я пойду сам. Тебе и Морвене следует вернуться в Гильдию. Вы мне больше не нужны.
— Нет, — сказал Шадрен.
Морвена удивленно посмотрела на него. Шадрен кивнул ей, чуть улыбаясь. В его взгляде читалось: 'Беспокоиться не о чем. Я охотился на ведьм, когда ты еще не появилась на свет'. Она не решилась возразить. В конце концов, это мало ее касалось — свою часть уговора она выполнила. Экзалтор скрестил руки на груди и переключил внимание на Ланна. Тот нахмурился.