Веха
Шрифт:
– Да-а-а! – протянул батя, едва мы остановились возле нашего, так называемого, забора. – Место у вас здесь явно не городское! Я смотрю и низина сбоку участка, вероятно, весной здесь потоп! Ну, ничего! Обживётесь, и всё будет хорошо! Главное, как говорят, чтобы войны не было!
– Да какая война, Харитон? – весело воскликнул Михаил Иванович, спрыгивая с брички. – У нас сейчас такая армия, что никто не посмеет и рыпнуться!
– Дай Бог! Дай Бог! – протянул отец и, покряхтывая, пошёл вслед за мной на участок, миновав небольшую калитку.
Все женщины остались дома, но корзинку с продуктами и бутылкой самогона папа Миша прихватил с собой.
Рядом с нашим участком ещё только кое-где начали подвозить всякое старьё, как и я, чтобы огородить свои наделы. На некоторых уже обосновались молодые семьи, соорудив времянки типа блиндажей, наполовину обложенных дёрном, чтобы не продувались стены, да и зимой тепло.
Свет сюда ещё не подвели, обещали только в следующем году, да и то было не ясно. Дороги тоже не было никакой. В общем поле, поросшее небольшим кустарником и бурьяном.
– Па! – обратился я к отцу, когда подвёл его к времянке. – Помоги мне соорудить небольшую печку, чтобы можно было погреться, да что-то приготовить поесть! Не бежать же обедать домой, не ближний свет!
– Да без проблем, сынок! – произнёс отец, оглядываясь по сторонам. – Я только что-то глины не вижу, да и кирпича! Ты как собираешься печь-то строить, из жердей?
– Ой, Господи! – засмеялся я. – Кирпич во времянке, я его от посторонних глаз спрятал, а глина здесь везде! Пока будешь настраиваться на работу, я и накопаю!
– Ну, так и ступай! Чего лясы-то точить? – пробурчал по привычке отец, и направился во времянку вместе с Михаилом Ивановичем, а я, взяв лопату и ведро, направился в угол участка, где у меня уже была выкопана яма до самой глины.
Когда я принёс ведро глины во времянку, два папаши уже усиленно работали, устраивая что-то вроде фундамента под будущую печь. Они о чём-то разговаривали, весело перебрасываясь фразами. По ним было заметно, что по стопке самогона они уже попробовали.
– Павлуш! – произнёс отец, увидев меня с ведром глины. – Глина, кирпич, это конечно хорошо, а вода-то здесь имеется?
– Сейчас принесу! – сказал я, и, улыбнувшись, взял пустое ведро и отправился в небольшой колодец, выкопанный жильцами этого городка, который находился от нашего участка метрах в пятидесяти.
Через пять минут я уже вернулся с ведром воды и, высыпав глину в деревянный ящик с покатыми боками, который я сделал специально для того, чтобы можно было замесить раствор.
Через мгновение я уже снова бежал к яме за глиной. Процесс кладки печи проходил весело, с перерывами на перекус, таким образом, быстро опорожнив содержимое бутылки.
– Да, сват! – засмеялся отец. – Явно мы с тобой ошиблись, взяв только бутылку! Ну, и что теперь будем делать?
– Да не говори, Харитон! – в свою очередь, усмехнувшись, произнёс Михаил Иванович и, почесав затылок, добавил. – Давай бросать это грязное дело, да домой! Там и посидим, а печь и завтра закончим!
– Не! – отозвался отец, продолжая класть кирпичи. – Закончим и поедем, а то я завтра планирую выезжать! Сенокос, сам понимаешь! Я бы не приехал сейчас, если бы не это событие!
– Так! Отцы! – перебив их, произнёс я, доставая бутылку водки, спрятанную под полатями на всякий случай. – Я надеюсь, вам хватит? Вы главное печь закончите, а то я не осилю эту науку.
– Ну, вот, сват! – засмеялся отец, продолжая класть кирпичи. – А ты говорил домой! Мой сын тоже не промах, и эту ситуацию просёк, хунт его маце!
Услышав такое ругательство, Михаил Иванович захохотал, как мальчик.
– Ну, уморил, сват! – сквозь слёзы выдавил из себя Михаил Иванович. – Надо будет запомнить! Вроде и матерное выражение, а в тоже время и нет! Молодца!
Смех смехом, а с печью мы провозились часов до семи вечера, но закончили, и даже затопили.
– Ты, сынок, потом, когда будет время, оббей избушку дранкой, да забей стены глиной, а если побелишь ещё известью, так и жить здесь можно будет до самых морозов! Другие же живут! – сказал отец перед тем, как уходить.
– Ещё чего! Ты что сват спятил? С малым дитё я не отпущу! Что им места мало? Вот когда дом поднимет, тогда и пусть плывут себе! – возмутился Михаил Иванович.
– Да ты не кипятись, сват! – пробурчал подвыпивший отец. – Я же не сказал, чтобы они сюда перебирались! Я сказал, что можно, в случае чего, и жить!
Когда мы вернулись домой, на нас сразу же накинулись все женщины, высказывая нам свои претензии. Естественно всё проходило в стиле криков и вопросов.
– Где вас черти носили? – первым делом спросила моя мать, едва мы въехали во двор к сватам. – Да мы тут с ума сходим, а они где-то разъезжают! Молодцы!
– Все вопросы, дорогая, к нашему сыночку! – весело ответил батя, слезая с брички. – Он, видите ли, решил мне показать свой участок у чёрта на куличках, а заодно заставил сложить печь во времянке! Вот и результат!
– А где уже успели наклюкаться? – вставила своё слово Степанида. – Мы тут суетились, обед приготовили, а им печь понадобилась! Совсем подурели!
Аня в это время кормила Сашку и в разговор не влезала. Михаил Иванович тихонько слинял со двора, чтобы не попасть под раздачу, и появился только тогда, когда всех позвали к столу. Пока собирали на стол, отец и поведал мне всю историю с нашим Василием и его семьёй.
– Ты не представляешь, как он страдал, когда умерла дочь, а за ней и Александра! – сказал отец, грустно опустив голову. – Мы, конечно же, его все поддерживали, но он запил и больше месяца так пил, что разговаривать с ним было бесполезно! Он даже повеситься хотел, но, Слава Богу, подвернулась Анисья, и вернула его к жизни! Вот сейчас и живут вместе! Приятная и добрая девушка, к ней сразу же Надюша прилипла, оказавшись без матери.