Великая игра
Шрифт:
— Не грозит, — самоуверенно ответил юноша. — Я найду новое тело, и убью хозяина, и стану в нем жить! — с горячностью выпалил он, но, еще не успев договорить, понял, что сморозил глупость.
— Ты будешь жить в разлагающемся трупе, если убьешь хозяина. Ну, положим, ты оставишь свое тело умирать и поселишься в другом теле, покорив его хозяина. Знаешь ли ты, что в этом теле ты всегда будешь незваным гостем? Душа хозяина всегда будет получать поддержку своего тела, и ты никогда не сможешь им управлять, как управлял бы своим. В конце концов тело это тоже умрет, и умрет быстро, а ты ослабнешь, потому что все время вынужден будешь сражаться с душой хозяина. Глупо идти против законов мира.
— Да
— Великие духи, сотворившие этот мир.
— И где они живут?
Шаман улыбнулся.
— Ты ведь уже спрашивал меня. Не жди, что сейчас я отвечу тебе по-иному, чем тогда. Думаешь, что-то от тебя скрываю, а? Зря. В Мире Духов много троп, и есть те тропы, что ведут в обитель Великих Духов. Но я боюсь, что ты туда не дойдешь.
— Почему?
— Это слишком трудно. Кроме прочего, ты слишком любишь свое тело и себя в нем. Вижу я тебя в Мире Духов, твоего двойника вижу — у него на ногах каменные сапоги. Тяжело тебе будет подниматься в Верхний Мир.
Зима выдалась холодной и малоснежной, со злыми ветрами. Скот погибал, люди много болели, и шаман часто бывал вне Стойбища, а по возвращении приносил вести. Радостные или безрадостные — смотря как посмотреть.
— Отец твой плох. Совсем высох, — говорил он сгружая седла мешки, набитые едой. Хотя люди сами недоедали, шамана надо было отблагодарить. Мать слушала. Ее большие глаза блестели, как мокрая галька на берегу. — Почти не встает, кашляет кровью. Он кажется совсем старым, даже старше меня. Я лечил его травами, духов спрашивал. Он скоро умрет. Весна наступит — и он умрет.
— А Ильдехай? А эта тварь, эта облезлая сука? — с неожиданной злостью прошипела мать. — А их щенок?
В лице шамана ничего не дрогнуло.
— Ильдехай заправляет всем, — спокойно сказал он. — Вождь уже почти мертв, и правит Ильдехай. Люди довольны им. Его любят.
— Но он же!.. — Мать задохнулась от злости. Шаман поднял взгляд.
— Людям он по душе, и сын Ачин тоже, — твердо выдержал он взгляд женщины. Он назвал соперницу по имени прямо в лицо матери Ульбара. — Но твой муж поступил нечестно с тобой, потому духи разгневаны. Закон мира говорит — нельзя изгонять беременную женщину, нельзя возводить на нее напраслину, нельзя отнимать власть у законного наследника. Твой муж нарушил эти заповеди, Ильдехай нарушил эти заповеди. Духи недовольны ими. Люди просили меня — и я возложил все обиды на барана и выгнал его из стойбища.
— Ты… ты отвел от них гнев духов? — вскочила мать. Ульбар молча смотрел на шамана. А тот лишь показал на мешки и сказал:
— Ты будешь есть благодарность своих врагов, и твой сын доживет до той поры, когда займет место вождя.
И мать замолчала.
Когда они остались наедине, шаман сказал:
— Ульбар, тебе надо торопиться. Весной твой отец умрет, это мне сказали духи. Я отвел гнев духов от твоего племени. Тебе будет кем править, — усмехнулся он. — Но теперь ты должен решить, чего ты хочешь — стать правителем маленького жалкого народа, который все равно когда-нибудь вымрет, или получить большую власть? Скоро я поведу тебя в Мир Духов, а потом ты будешь в нем ходить сам. Но если ты станешь вождем, шаманом ты быть не сможешь. Таков закон.
«Закон. Опять закон, — скривился юноша. — Нет, мне не это решить надо, а другое — закон ли для меня или я для закона».
— Есть два пути в Мир Духов, — говорил шаман, снова натирая тело Ульбара мазью и готовя противное варево. — Сейчас нам надо торопиться, потому я веду тебя путем более легким, но опасным. Будешь часто им ходить — умрешь быстро. Тут, — ткнул он узловатым пальцем на горшок, — отвар злых трав, в мази тоже их сок. Они помогают быстро попасть в Мир Духов. Но травы эти опасные. Трава обижается, когда она
На сей раз все было не так, как в момент посвящения. Ульбар снова видел глазами и слушал ушами своего двойника в Мире Духов. Он снова парил над своим телом, и двойник шамана парил рядом с ним. Но двойник был не худым иссохшим стариком, а могучим воином, умудренным опытом. И Ульбар с благоговейным страхом смотрел на него.
— Идем же, — сказал шаман. — Из землянки выйти легко — просто через вход. А если будешь уходить к духам, к примеру, в степи, то представь себе либо дыру в земле — если идешь к нижним духам, либо веревку, что спускается с неба, — если к верхним. А если ты идешь между Верхним и Нижним мирами — представь дорогу.
Они вышли из землянки и оказались в совершенно незнакомом, постоянно меняющемся месте. Ульбар в страхе обернулся — землянка оставалась там, где была.
— Обратная дорога всегда будет, — заверил его шаман. — Ищи лучше ту, по которой пойдешь.
— Откуда мне знать? — дрожа, прошептал Ульбар.
— Я слышу твой страх, — с презрением ответил шаман. — Чего ты боишься? Я с тобой. Будешь трусить — лучше не ходи. Тебя пожрут.
— Кто?
— Будешь дальше дрожать — увидишь. Они придут на запах страха. Страх — слабость. Слабых пожирают сильные. Таков закон. Ну, решай, куда ты пойдешь?
Ульбар задумался. Затем страх оставил его, уступив место злорадству.
— Я хочу видеть отца.
— Ты увидишь его, — сказал шаман. — Он уже наполовину в Мире Духов, тебе легко будет увидеть его. Идем.
Вождь умирал. Он почти ничего уже не воспринимал — ни вкрадчивых слов верного Ильдехая, ни плача Ачин, ни звонкого голоса сына. Он уходил из мира живых. Он уже слышал тихий шепот теней, видел странные образы, и лишь изредка они расступались, и вождь снова возвращался к миру живых. Мир мерцал перед его глазами, то становясь привычным, то неузнаваемо меняясь. Вождь слишком давно был на грани жизни и смерти. Он привык к теням, а некоторые из них начал узнавать. Без них было даже скучно и тревожно, и когда они долго не приходили, он начинал всхлипывать и метаться. Тогда Ачин насильно вливала ему в рот отвар, который составил шаман, и плакала, плакала… Она любила мужа, хотя с ним ей было мало радости. После ухода жены, той злобной суки Йанты, Ульбар заболел и стал медленно чахнуть. Что с ней будет, когда он умрет? Да, народ любит ее отца, да, люди привыкли к ее сыну, но ведь законный наследник жив… И он должен стать вождем, таков закон. Ачин снова заплакала — теперь она почти всегда плакала.
— Вот твой отец, — сказал шаман.
Ульбар увидел его глазами своего двойника в Мире Духов.
— Как это может быть? — прошептал он. — Ведь наши тела остались в хижине. Почему я его вижу, ведь он далеко от нас.
— Ты шаман, — сказал старик. — А в Мире Духов расстояния не имеют значения. И не шепчи — твой отец все равно не может слышать нас, хотя он уже наполовину покинул мир живых.
Обычный мир едва заметно проступал сквозь Призрачный. Ульбар присмотрелся. Перед ним на ложе, застланном теплыми шкурами, лежал желтый, иссохший человек с тусклыми седыми волосами. Он казался даже старше шамана. Он был противен и жалок, и Ульбар вдруг понял, что не чувствует к нему ничего, кроме высокомерного презрения. Даже долгой, с детства впитанной с материнским молоком ненависти не было. Он пытался ее найти, вызвать в себе — и не находил. Без всяких чувств, совершенно бесстрастно он смотрел на это тело.