Чтение онлайн

на главную

Жанры

Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина
Шрифт:

Но пропало-то что? Детская непосредственность, и только.

5

Превращение в статую предполагает лишь частичную утрату человеческого облика. Если человек создан по образу и подобию Божьему, то статуя – по подобию человека. Это подметил еще французский философ-сенсуалист Кондильяк, изучавший в «Трактате об ощущениях» – что бы вы думали? Чувствительность живых статуй.

Мысленный эксперимент – что за чудное применение человеческого ума! Кондильяк наделял свою воображаемую статую отдельными видами ощущений, до поры отключая все прочие, затем он по-детски радовался взаимодействию ощущений,

из которого и нарождался человеческий дух. Думал ли французский мыслитель, что однажды найдется статуя, которая его эксперимент повторит в реале?

А я повторил. И убедился, что Кондильяк был прав, когда говорил о главенстве осязания. Чем способнее ты к нему, тем более ты человек. В статуе же без осязания человеческий дух воплощен слабо, почти никак.

Едва я все это понял, тут же поспешил поделиться знанием с товарищами по несчастью. Но поспешишь – насмешишь. К сожалению, первую свою речь я произнес не вслух. Зато вторая была грому подобна.

– Статуи! – возгласил я. – Братья по гипсу!.. – и сам себя испугался.

Те из братьев, кто уже овладел речью, зашушукались:

– Кто это? Почему он кричит? – Шум нарастал, пока гипсовый горнист не затрубил сигнал «внимание».

– Слушайте его! – сказала дама с веслом. – Он Командор!

И я, более не смущаясь, поведал о своем открытии. О том, что разные виды чувствительности стоит в себе развивать. Особенно осязание.

– Только не его! – возразил дискобол-скептик. – С осязанием в бытие статуи приходит и боль. А где боль, там ворота страха.

– Если не делать ворот, – отвечал я, – то на что надеяться?

6

Черные тучи над моей бедной головой мало-помалу впустили в сознание луч надежды. Хорошо иметь друга с навыками психотерапевта. Да и просто друга тоже очень неплохо. Ведь никакой терапии, в общем-то, не было. Юра просто меня выслушал и натолкнул на интересные мысли.

Когда я признался, что свои «рассказы детства» видеть уже не могу, он предложил вспомнить вещи самого Тропинина. Как-никак, первоисточник.

И тут выяснилось, что Тропинина я знаю слабо. И все же…

– В детстве читал «Всадники со станции Снег». И еще это… «Бегство охотников за головами».

«Значит, нужные книги ты в детстве читал», – тут же припомнилось.

– Хороший задел, – похвалил и Юрка. – Детские впечатления дают честную эмоциональную реакцию. Не испорченную ни подобострастием, ни сравнением с собственными литопытами, ни мнениями ныне действующих светил. Всегда важно, чтобы очарование и разочарование шло из глубины детского сердца. Кстати, как у тебя насчет разочарования?

Ох, как здорово: есть такое!

– Я ждал приключений, – припомнилось. – Всадники приехали слишком поздно. Только явились, а повести конец. А еще покататься? А новые подвиги неуловимых? Я читал «Охотников за головами» и ждал: может, всадники доскачут и туда? Но увы… И знаешь, Юрка, мне казалось, и Владислав Тропинин сожалел, что это уже другой рассказ…

– Отлично! – воскликнул Юрка в воодушевлении. – У тебя есть шанс поправить мэтра. Теперь я удаляюсь, а ты пиши!

Он ушел. Я сел за потертый свой ноутбук и ночь напролет пытался. Вышел пшик. Настроение тропининское я вроде поймал, прочувствовал. Но выразить его в тексте, вслед за великим тезкой… Увы, я оказался намного дальше от понимания, как им это было сделано.

7

На третьи сутки насельники концлагеря для статуй были уже на пути к очеловечиванию, но далеко продвинуться не успели по причине инертности материала. Однако тут явилось начальство в сопровождении пятерки автоматчиков на случай, если гипс не ко времени взбунтуется. Все как один – чистокровные люди, да такие мордатые, какими бывают только образцы послушания системе. Статуя себе такую-то харю редко когда наест.

– Эй, гипсовые болваны! – вскричал кудрявый широкомордый властитель. – Протрите поганые уши и слушайте сюда! Согласно последней редакции конституции Центраины все пережитки тоталитарного прошлого объявлены вне закона и подлежат уничтожению. На следующей неделе приедет грейдер, который здесь все заровняет. Слышало, сволочье? Но наше гуманное ведомство дает вам шанс. Тот, кто согласится на сотрудничество, будет эвакуирован и продолжит свое ничтожное существование – разумеется, за пределами нашей любимой Центраины. Мы позволим дурачкам с Полуострова вас выкупить, – начальник хихикнул. – Но не всех. Только тех, кто пойдет на сотрудничество. До сих пор у нас не было своих шпионов на Полуострове, теперь они будут. Ну а те истуканы, которые для этого сотрудничества слишком глупы, здесь и останутся. За вашу утилизацию отвечает, ха-ха, господин грейдер.

Пока мордоворот распинался, а автоматчики демонстрировали готовность всех искрошить, пара давешних грузчиков сооружала в углу лагеря армейскую палатку – высокую, чтобы начальству не склонять головы. По завершении речи туда стали приглашать наших – для индивидуальных бесед. Кто сам шел, а кого и несли. По завершении разговора их разделяли на две неравные группы, сосредоточенные в разных местах лагеря. Видать, часть сотрудничать согласилась, другая нет. Но где какая, иди пойми. Мы, простые статуи, пока настолько безлики…

8

– Опять ерунда, – жаловался Влад. – Настолько вышло безлико…

– Чтобы писать, как Тропинин, – назидательно молвил я, – мало снять внешние признаки его стиля. Надо вжиться в сам его творческий акт. Сонастроиться с миром чувств, а не настроений. Уловить скрытые цели. Понять, зачем он пишет так, а не этак. Одних детских воспоминаний для подобной работы мало. Вот, держи флешку. На ней все его книги, читай.

– Пиратское? – хмуро поинтересовался Влад.

– Стыренное у пиратов!

Лишь под этим соусом ему и «зашло». Чистое ребячество, право слово! Но если ты нищ, как огородное пугало, тебе не до законов о контрафакте. И коль не можешь поддержать культуру деньгами, так хоть вниманием.

Всё, что сейчас передал Владу, я и у себя сохранил. И основательно так вчитался: интересно же! И, по-моему, уловил главные мысли Тропинина, кочующие из одной повести в другую.

Многогранность. Главное свойство модели мира, раскрытой в его мегацикле «Великий Кристалл». Разность граней, но проницаемость ребер. Каждая грань – свой особенный мир, посетить который можно силою духа либо с опорой на технические декорации (в интерьере звездолета и электропоезда переход намного комфортнее). Что это за миры такие, в которые можно попасть напряжением психических сил? Внутренние миры. А Кристалл, соответственно, представляет многогранность личности. Только осознанная ее жизнь ограничена: протекает на единственной грани. А почему бы не выбраться за пределы?

Поделиться:
Популярные книги

Студент

Гуров Валерий Александрович
1. Студент
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Студент

Варлорд

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Варлорд

Как я строил магическую империю

Зубов Константин
1. Как я строил магическую империю
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю

Кодекс Охотника. Книга XII

Винокуров Юрий
12. Кодекс Охотника
Фантастика:
боевая фантастика
городское фэнтези
аниме
7.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XII

Неудержимый. Книга II

Боярский Андрей
2. Неудержимый
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга II

Измена

Рей Полина
Любовные романы:
современные любовные романы
5.38
рейтинг книги
Измена

Пенсия для морского дьявола

Чиркунов Игорь
1. Первый в касте бездны
Фантастика:
попаданцы
5.29
рейтинг книги
Пенсия для морского дьявола

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Утопающий во лжи 3

Жуковский Лев
3. Утопающий во лжи
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Утопающий во лжи 3

Драконий подарок

Суббота Светлана
1. Королевская академия Драко
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.30
рейтинг книги
Драконий подарок

Средневековая история. Тетралогия

Гончарова Галина Дмитриевна
Средневековая история
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.16
рейтинг книги
Средневековая история. Тетралогия

Измена. Возвращение любви!

Леманн Анастасия
3. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Возвращение любви!

Комбинация

Ланцов Михаил Алексеевич
2. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Комбинация

Кодекс Охотника. Книга V

Винокуров Юрий
5. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.50
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга V