Великий магистр
Шрифт:
– Здесь смерть, маркиз!
– поправил его де Пейн.
– Уходим, я приказываю вам.
И тут произошел первый толчок, который покачнул Гуго и швырнул на пол маркиза. Казалось, что комната с сокровищами накренилась, а пол поплыл под ногами. Посыпались книги, драгоценности...
– Полезайте!
– крикнул де Пейн, бросая маркизу конец веревки. Быстрее! Мы вернемся сюда потом!
– Нет! Нет!
– выкрикнул маркиз.
– Я всю жизнь искал эту комнату! Я не могу уйти просто так, не взяв ничего отсюда... Мне надо собрать хотя бы свитки... вот этот... и тот... и этот... Выбирайтесь сначала вы, я - за вами!
– Хорошо!
– произнес де Пейн и обхватил сильными руками веревку, быстро стал подниматься наверх. Оставшийся внизу маркиз, ползая по полу, собирал свитки, рассматривая их при свете оставшегося факела, рассовывая их по привязанным к поясу сумкам... Когда Гуго вцепился в края колодца, его подхватили Раймонд и Корденаль и вытащили наверх. Тотчас же последовал второй толчок, и стены колодца затрещали; густая пыль стала подниматься со дна.
– Маркиз!
– крикнул в бездну де Пейн, кашляя и дергая за веревку. Держитесь за ее конец, я вас вытащу!
– Сейчас! Сейчас!..
– донеслось из глубины.
И произошел третий, самый сильный толчок, который отшвырнул де Пейна, Раймонда и Корденаля от края колодца. Казалось, что на них рухнули стены коридора, обвалился каменистый потолок. Страшный грохот затмил сознание. Бездна сомкнулась...
– Беречь бренное тело? А что же тогда делать с душой?
– спросил Людвиг фон Зегенгейм, натягивая тетиву. Он не знал, что именно сейчас исполнится то страшное предсказание Симона Руши, сказанное ему год назад: что он смертельно ранит своего друга. Он никогда не верил чародею, и наверное был прав. Но пути Господни неисповедимы!
– Душа наша бессмертна!
– весело крикнул ему Виченцо Тропези. И в это время произошел тот первый подземный толчок. Зегенгейм качнулся в одну сторону, Тропези - в другую, а палец уже нажал на спусковой крючок и звенящая стрела вылетела из арбалета. Железный наконечник ее вошел под сердце молодого итальянца, который, еще не понимая что произошло, продолжал улыбаться. Но смертельная усталость уже закрывала его глаза...
Глава X
НАКАНУНЕ РЕШЕНИЯ
Ни молния, ни зной не тронут стебелька
Прижавшейся к земле ползучей повилики,
Во век не поразил сей гнев небес
великий
Былинки тоненькой и нежного цветка...
Этьен де ла Боэси
1
Прошло девять дней. Трое мужчин и женщина с выплаканными глазами сидели за длинным столом в главном зале Тампля, украшенном траурными лентами. То были Гуго де Пейн, Бизоль де Сент-Омер, Грей Норфолк и Алессандра. Еще пятеро человек, в молчании застыли возле стен, держа в руках факелы. Раймонд, Корденаль, Гондемар, Христофулос и Джан... Так непривычно было отсутствие шестерых знаменитых тамплиеров, и их пустующие кресла в разных концах стола, вызывали тоску и горечь. Тягостное безмолвие висело в зале.
– Садитесь и вы, друзья!
– произнес де Пейн, делая приглашающий жест рукой. Сегодня мы прощаемся с теми, кто был нам так дорог, близок и любим... взгляд его встретился с измученными глазами Сандры. Нет слов, чтобы передать нашу печаль и скорбь. Смерть безжалостна к лучшим из лучших. Прощайте Андре де Монбар, Хуан де Сетина, Виченцо Тропези; прощайте верные Дижон и Аршамбо... Ворота в рай открылись для вас и вы предстали перед Престолом Господа нашего!
Сидящие за столом склонили головы. Печальная тризна по павшим проходила в Тампле, над которым были приспущены знамена Ордена и флажки рыцарей. Многое уже было сказано, но мысли все равно возвращались к тому трагическому дню, который вырвал из жизни героев. Слезы уже были выплаканы, но боль сердца не отступала, как не покинет она никогда тех, кому к несчастью суждено пережить смерть своих любимых и близких. Разговор за столом то затухал, то разгорался с новой силой, то обрывался на неосторожном, ранящем душу слове...
– Нет, не верю!
– воскликнул вдруг Бизоль а ударил кулаком по столу с такой силой, что доски прогнулись, а кубки подпрыгнули вверх. После наступившей тревожной паузы, когда все посмотрели на великана, Гуго де Пейн промолвил:
– Его вины в том нет.
И все поняли, о ком он говорит. А мессир продолжил:
– Злой рок направил стрелу в том направлении. Вы же верите в это, Сандра?
– и он посмотрел на девушку, которая за несколько дней изменилась так, словно прожила десять лет.
– Да!
– тихо ответила она.
– И я не виню его.
– Потом она добавила: Виченцо был... такой красивый и... добрый. Он так радовался нашим малышкам!
– губы ее дрогнули, но она справилась с волнением, хотя грудь ее тяжело дышала.
– И он... уважал Людвига, - впервые имя Зегенгейма было произнесено за столом вслух.
– Он был для него, как старший брат.
– Но почему, почему он уехал?!
– взорвался Бизоль и вновь грохнул кулаком по столу. Он посмотрел на графа Норфолка: - Почему вы не остановили его?
– Это было невозможно, - негромко произнес Грей.
– Нельзя передать, что творилось в его душе.
– И что творится сейчас...
– добавил де Пейн.
– Когда он увидел, что произошло, - продолжил Норфолк, мы с Иштваном еле смогли остановить его, чтобы он не наложил на себя руки; не совершил этот страшный смертный грех, которому нет прощения. Зегенгейм был бледен, как полотно. А Виченцо... уже ничем нельзя было помочь. Он умер на руках у Людвига. Потом... Вокруг творилась такая суматоха, все рушилось... Вас не было, лишь к вечеру вы выбрались из под обломков, никто не знал, что с Бизолем и Монбаром... Ужасно!
– и граф закрыл лицо руками. Минуту спустя он продолжил: - Людвиг собрался в одночасье. Взял снаряжение, сел на коня. Отогнал от себя Иштвана, но тот все же увязался за ним следом. И я не мог, не мог остановить его! Все мои слова падали в пустоту, он не слышал меня.
– Его надо найти, чтобы вернуть обратно!
– выкрикнул Бизоль и вновь занес руку со сжатым кулаком.
– Друг мой, ты сломаешь стол, - мягко обратился к нему де Пейн.
– Мы все понимаем, какие невыносимые муки он сейчас терпит. И все ждем его. Но... слово за вами, Сандра.
Девушка посмотрела на тамплиеров, оруженосцев, которые с напряжением ждали ее ответа.
– Да, - тихо произнесла она.
– Ведь все мы - одна семья. И когда случайно брат убивает брата, он заслуживает не наказания, а прощения. Как велит нам поступать всемилостивый Бог.