Великий магистр

Стампас Октавиан

Людвиг фон Зегенгейм распорядился обезопасить подступы к парому. На причале он выставил оцепление, сдерживающее толпу: слева - оруженосцев и слуг графа Норфолка и Андре де Монбара - шесть человек; справа - восемь кабальерос маркиза де Сетина, во главе с худощавым идальго Корденалем; а в центре, где толпа особенно напирала, намертво стояли двенадцать копейщиков Бизоля де Сент-Омера, которыми распоряжался его главный оруженосец Дижон. В резерве также находилось еще около двадцати человек, включая слуг, поваров и наиболее дееспособных паломников. Да и все рыцари, в полном боевом вооружении, стояли наготове. Зегенгейма, принявшего

на себя руководство, более всего беспокоило отсутствие Гуго де Пейна и Виченцо Тропези с его молодой супругой. Итальянцы еще ранним утром незаметно покинули гостиницу, по свойственной влюбленным беспечности, и теперь Людвиг сильно сомневался, что им удастся пробиться к судну. Одно было непонятно: почему Чекко Кавальканти не отдает приказ к штурму причала? Обстановка, между тем, все более накалялась.

Гуго де Пейн, со своим оруженосцем Раймондом и двумя слугами из Маэна Жаном и Пьером, подошли к бухте Золотого Рога, когда передние ряды в толпе начали угрожающе надвигаться на копейщиков Бизоля де Сент-Омера. Дижон скомандовал опустить копья, и толпа попятилась.

–  Это не похоже на торжественные проводы: ни цветов, ни музыки, произнес Гуго де Пейн.
– Давайте продираться сквозь этот сброд.

Он, а за ним Раймонд и слуги, врезались в задние ряды, расталкивая генуэзцев, навешивая пинки и тумаки, от которых трусоватые торговцы стали поспешно отскакивать. Решительный натиск с тыла принес успех: словно разрезающая волны лодка, Гуго де Пейн со своими людьми прошел сквозь толпу и присоединился к рыцарям.

–  Что здесь происходит?
– спросил он, не обращая внимания на злобные выкрики.

–  Чекко Кавальканти взбаламутил генуэзский квартал и осадил пристань, ответил Людвиг фон Зегенгейм.
– А Виченцо и Алессандра исчезли. Я думаю, они где-то неподалеку, но не решаются пробиться к нам.

–  Конечно, это было бы для них самоубийством, - вставил Роже де Мондидье, зорко всматриваясь своим единственным глазом в толпу.

–  Кавальканти нужны они, а не мы, - сказал Гуго.
– Но мы не можем оставить их здесь и перерубить канаты.

–  Никто этого и не предлагает, - проворчал Бизоль.

–  Есть предложение, - произнес Зегенгейм.
– Разделить наших людей на три группы - по пятнадцать-двадцать человек, и тремя клинами врезаться в толпу, рассечь ее на части и рассеять.

–  Один мой Джан может изуродовать добрую сотню этих паршивых итальяшек, - заметил князь Гораджич.
– Давайте-ка запустим его в самую гущу?

–  Когда толпа разрежется на три части, - продолжил Людвиг, - образуются коридоры, в один из которых, если они где-то рядом, смогут проскочить наши друзья, Виченцо и Алессандра.

–  Несомненно будут жертвы, - подумав, ответил де Пейн.
– А мне бы этого не хотелось. Не забывайте, что мы находимся на суверенной территории Византии, и вся власть здесь принадлежит василевсу Алексею Комнину. Что он скажет, если в бухте Золотого Рога прольется кровь?

–  А что он скажет, если эта обезумевшая толпа ринется на нас?
– спросил маркиз де Сетина.
– Они сбросят нас в море.

В это время, пущенный кем-то камень просвистел над его головой. Тотчас же посыпались и другие камни, и рыцари подняли щиты. Один из кабальерос на правом фланге упал, обливаясь кровью; закачался, но устоял на ногах оруженосец Зегенгейма - огромный венгр Иштван, камень

лишь скользнул по его виску. Раненого кабальероса паломники поспешно перетащили на паром.

–  Решайте, - обратился Зегенгейм к де Пейну.
– Время не ждет. Каменная война не в нашу пользу. Они способны разворотить всю бухту.

–  Пустите-ка несколько стрел над их головами, - сказал де Пейн, и граф Норфолк быстро передал приказ ждавшим в резерве за их спинами лучникам. Выпущенные в воздух стрелы немного отрезвили толпу, и она снова попятилась. Возвышавшийся над людским морем бритоголовый Чекко, выдвинулся вперед и громким голосом прокричал:

–  Выдайте нам преступника, осужденного генуэзским судом - Виченцо Тропези, и девушку, а сами можете плыть куда угодно!
– на губах Кавальканти играла зловещая усмешка. Бизоль де Сент-Омер неподражаемо далеко плюнул в его сторону.

–  Это хорошо, - промолвил Гуго.
– Он думает, что мы прячем их на пароме. Или не уверен в этом. Когда противник в чем-то сомневается - это уже плюс.

–  Я вижу их, - произнес вдруг, молчавший до этого Андре де Монбар. Только не поворачивайтесь к морю, не привлекайте внимания.

Он отвел Гуго де Пейна в сторонку, за спины выстроившихся возле парома лучников, и указал на две далекие точки - в полумиле от судна.

–  Смотрите! Они плывут от той скалы, которая укрывает вход в залив, встревожено сказал Монбар.

–  Безумцы!
– прошептал Гуго.
– Это верная смерть.

–  Не думаю. Вы забываете, что они выросли в Генуе, возле которого плещется море, а следовательно, родились не только с легкими, но и с жабрами.

–  Надо отправляться им навстречу. Здесь нам больше нечего делать.

–  Вряд ли Чекко допустит нашу погрузку на паром. Лишь только мы повернемся к ним спиной, толпа ринется на нас.

–  А мы не станем спрашивать у него разрешения.

Они вернулись к своим товарищам, возле которых толпа вновь начала проявлять агрессивные признаки.

–  Кавальканти!
– крикнул де Пейн бритоголовому рыцарю.
– Ты можешь подняться на паром и убедиться в том, что ни Виченцо Тропези, ни девушки тут нет!

Взмахом руки Чекко успокоил толпу.

–  Я не буду лезть в пасть льву!
– крикнул он в ответ.
– Дайте слово рыцаря, что это правда?

–  Клянусь!
– ответил Гуго де Пейн.

–  Я знал это!
– обрадованно выкрикнул Чекко.
– Они не могли проскочить назамеченно.

По его знаку толпа отхлынула, начала еще больше растягиваться по всему побережью, словно бы потеряв интерес к рыцарям и защитникам причала.

–  Как проучить этого мерзавца!
– огорченно сказал Бизоль.
– Неужели мы не оставим здесь хотя бы парочку трупов?

–  Я не хочу, чтобы меня вспоминали в Константинополе как человека, пролившего кровь, - ответил де Пейн.
– Грузитесь на паром и рубите канаты!

Через несколько минут, переполненный людьми паром, благополучно отчалил от пристани. А еще через некоторое время, где-то на середине залива, спущенная с парома лодка подобрала измученных, теряющих силы Виченцо и Алессандру, которых громкими, радостными возгласами приветствовали все, кто находился на судне. Эти крики услышали и на берегу, и взметнувшийся в воздух в бессильной ярости кулак Чекко Кавальканти надолго запомнился особо впечатлительным паломникам.