Великий магистр
Шрифт:
– Я предполагаю, что и в этом случае произошло досадное недоразумение, - промолвил Гуго, которого несколько удивила последняя новость.
– Они не могли поступить против законов совести и чести.
– Мы во всем разберемся, - уверил его граф и подошел ближе.
– И последнее. Мне горько вам об этом сообщать, но только что я получил послание от наместника Цезарии Франсуа Шартье. Примите мои самые искренние соболезнования: ваш друг, маркиз Хуан де Сетина, скончался там от горячки мозга.
Сердце рыцаря при этом известии сжалось, и холодная тень смерти мелькнула перед глазами.
– Увы!
– продолжил граф, коснувшись его плеча.
– Все мы смертны, и смертны внезапно. Будьте мужественны. Ваш острый ум и крепкий меч особенно необходимы нам в это трудное время. Скоро начнется летняя кампания по осаде Тира. Король Бодуэн рассчитывает на ваш опыт и смелость
– В таком случае, он не должен сажать своих преданных друзей в темницы, - сказал Гуго де Пейн.
– Иначе он останется один на один с врагами.
Попрощавшись, он покинул графа Танкреда и отправился в Тампль. Там он рассказал оставшимся возле него трем рыцарям - Гораджичу, Норфолку и Монбару - о происшедших несчастьях.
– Бедный маркиз!
– промолвил англичанин, осеняя себя крестным знамением.
– Он был самым впечатлительным из нас, несмотря на свой возраст. Он так стремился в Святую Землю, и вот - нашел здесь свой последний приют.
– Не будем скорбеть раньше времени, - произнес Гуго де Пейн.
– На моей памяти Хуан де Сетина уже был похоронен, но неожиданно воскрес. Но, если он действительно умер, то я прошу вас, граф, отправиться немедленно в Цезарию. Тело маркиза должно быть перевезено в Иерусалим и похоронено здесь, в Святом месте.
– Я выезжаю тотчас же!
– ответил Грей Норфолк, наклонив голову.
– А вас, - обернулся Гуго к Андре де Монбару, - я прошу поторопиться в Яффу и разобраться там, что же произошло с нашими беспечными друзьями? В какое болото они влезли и как их оттуда вытаскивать. Мы же, с князем Гораджичем, займемся судьбой Людвига. Я опасаюсь за его жизнь. Мне кажется, что барон Жирар способен пойти на крайние меры, чтобы скрыть следы своего преступления...
Гуго де Пейн не зря тревожился за жизнь своего друга. Барон Жирар понимал, что рано или поздно невиновность Зегенгейма будет доказана, и тогда неминуемо встанет вопрос о том, кому был выгоден его арест и кто же, на самом деле, вступал в переговоры с сельджуками? Когда Зегенгейм заговорит, то, даже не имея доказательств, он сильно подорвет репутацию барона. Лучше всего было бы, если бы он замолчал навсегда. И сделать это нетрудно: ведь начальник тюрьмы Мон-Плеси и многие тюремщики - братья-иоанниты. И великий магистр, вернувшись домой, велел своему камердинеру Жюлю тотчас же пригласить к себе на тайную беседу сеньора Рошпора, коменданта Мон-Плеси.
Глядя на розовощекого, добродушного толстяка Рошпора, мало кто мог бы подумать, что он является главным тюремщиком Иерусалима. Выслушав барона Жирара, он, подумав, ответил:
– Это - можно. Узники в моей тюрьме мрут, как мухи. Не выдерживают, знаете ли, условий.
– Но все должно выглядеть естественно, - предупредил великий магистр.
– А естественна смерть от несварения желудка?
– Вполне, - удовлетворенно ответил барон.
К вечеру в Тампле остались лишь Гуго де Пейн и Милан Гораджич, а также Раймонд, Джан и несколько слуг. Настроение у рыцарей было не самое приятное. Гуго поделился своими опасениями с Гораджичем.
– В таком случае, - промолвил сербский князь, - разумнее всего выкрасть Людвига и спрятать его в надежном месте, пока его невиновность не будет полностью доказана.
– Каким образом? Взять штурмом тюрьму Мон-Плеси?
– А хотя бы и так!
В это время колокольчик возле дверей в Тампль тревожно зазвонил. Вернувшийся в зал Раймонд сообщил:
– Мессир, приехавшая в золоченой карете дама под вуалью хочет вас видеть.
2
Чекко Кавальканти, раненый в плечо кинжалом Беф-Цура, стонал на своей кровати в гостинице "Жемчужина Яффы". После непредвиденной схватки с зилотами в домике Виченцо Тропези, он потерял семерых своих латников, да и сам еле унес ноги. Правда, и люди Беф-Цура, неожиданно напоровшись на шныряющих по комнатам латников, понесли потери. Беф-Цур, оставшись с двумя зилотами, покинул дом лишь убедившись, что он пуст: ни рыцарей, ни девушки в нем не было. Они словно исчезли, растворились в воздухе. Оставив в комнатах гору трупов (причем было непонятно: откуда здесь взялись невесть откуда появившиеся защитники?), Беф-Цур, вместе с уцелевшими зилотами, тем же путем перебрался на пустырь. Вытирая о траву окровавленный кинжал, инструктор-раввин поторопился к ломбардцу Беру, ожидая самое худшее. Но резидент выслушал его сообщение довольно спокойно.
– Мы недооценили противника, - сказал он, приглаживая взлохмаченные волосы.
– Я не сомневаюсь, что они специально устроили засаду в доме, поджидая вас, Беф-Цур! А девушку вывели и спрятали в другом месте. Но зачем? Почему просто не покинуть дом и исчезнуть? Кому нужна эта засада? Вывести нас из равновесия, толкнуть на необдуманные шаги? Я уверен в одном: это умный, коварный и расчетливый враг. Но кого он представляет? Византийского императора Алексея? Барона Жирара с его Орденом иоаннитов? Или сюда протянулись руки из монастыря Клюни? Ясно, что балбесы Гюнтера Глобштока тут не причем...
– А может быть, ассасины?
– подсказал Беф-Цур, хрустнув пальцами. Он был рад, что отделался так легко.
– Скажите еще - тафуры! Нет, мне кажется, что тот человек - которого я мельком видел в Клюни и который прибыл вместе со мной, совсем не случайно оказался в Палестине. Это его след, след Ватикана. Нам надо скорректировать наши действия:
– А не может ли быть так, что произошло то, что случается один раз в жизни: нелепое стечение обстоятельств - во времени и пространстве? предположил Беф-Цур. Но ломбардец отрицательно покачал головой.
– Я не верю в случайности, - сказал он.
– Конечно, в нашей работе может быть всякое. Может и горшок свалиться на голову. Но случайность - это плод непродуманности своих поступков и полнейшая безответственность. Горшок падает на того, у кого вместо головы кочан капусты. Как у вас, Беф-Цур. Если бы вы не были так уверены, что в доме, кроме девушки и трех-четырех человек никого нет, вы бы не попали в засаду. И не получили бы горшком по голове.
– Благодарю вас, - сердито ответил Беф-Цур.
– Но это вы направили меня туда. А я, между прочим, потерял троих своих лучших учеников.
– Учить надо было лучше, - огрызался ломбардец.
– Тогда бы и не потеряли.
– Сами бы и лезли через забор!
– У нас разные функции. Я - мозг, а вы - руки. Пока что.
Беф-Цур больше не стал спорить, опасаясь злопамятного ломбардца. Он хмуро уставился на свои сжатые на коленях кулаки.
– Ну и что дальше?
– угрюмо спросил он.
– Законсервируйте всю работу, - подумав, ответил Бер.
– Оставьте на базе лишь минимум людей. Остальных переведите в Иерусалим, Акру и другие города. Временно. Усильте охрану. Сами оставайтесь здесь. И ждите моих дальнейших инструкций.