Великий магистр
Шрифт:
Чекко Кавальканти целый день крутился возле Тампля, выросшего из старых соломоновых конюшен, пытаясь высмотреть Виченцо Тропези или кого-нибудь из рыцарей. Но дом казался совершенно пустым. Оставленный Монбаром в Тампле его оруженосец Аршамбо большей частью или спал, или ковырялся в носу, задумчиво глядя в окно на проезжую часть улицы. Чекко Кавальканти давно взял на заметку один из людей грека Христофулоса, беспрерывно наблюдавший за Тамплем. "Бритоголовый рыцарь со шрамом, - черканул он для себя на память. Проявляет повышенный интерес к жилищу тамплиеров". Наконец, Чекко дождался своего часа. Проголодавшийся Аршамбо, взяв с собой корзинку, не спеша вышел за ворота, чтобы отправиться на рынок за продуктами. Кавальканти, поплотнее запахнувшись в плащ, последовал за ним. Агент Христофулоса лениво записал в дневнике: "Бритый пошел за Аршамбо. Попробую выяснить, что ему нужно?" Он растолкал своего сменщика и сказал, что Тампль пуст, а он сам идет на рынок.
– Тебе купить что-нибудь?
– Кислое молоко, - ответил напарник.
– Когда вернется Христофулос?
– Когда вернется де Пейн, - невразумительно отозвался агент.
Чекко нагнал Аршамбо на узкой, безлюдной улочке. Он схватил его за плечи и толкнул в темную подворотню, выхватив из-за пояса кинжал. Приставив острие к горлу перепуганного оруженосца, Чекко проскрипел сквозь зубы:
– Говори, где Виченцо Тропези и девушка?
Аршамбо, потерявший разум от страха, мотал головой.
Чекко чуть надавил кинжалом на горло.
– Или ты скажешь мне, где они, или...
– В Яффе...
– прохрипел Аршамбо. В это время кто-то тронул Кавальканти за плечо сзади.
– Послушайте!
– произнес агент, желая остановить кровопролитие. Но он не успел договорить. Кинжал в руке обернувшегося Кавальканти мгновенно вонзился ему в сердце. Пока Чекко вытаскивал окровавленное острие, Аршамбо, оттолкнув рыцаря и бросив корзинку, со всех ног кинулся бежать по улице, чудом избежав смерти. А Чекко, выяснив, что ему было нужно, не стал его преследовать. Он быстро вернулся на подворье, собрал своих латников и уже через час выехал из Иерусалима в Яффу.
А возле Тампля началось невиданное оживление: у ворот появились три зеленщика с лотками, под фартуками которых виднелись плохо скрываемые мечи; неподалеку застряла телега с пятью добрыми молодцами; чуть дальше прогуливалось несколько пар, с бессмысленным видом изучая крыши домов; на соседних улицах разместилось три десятка латников, толпящихся в подворотнях. Соглядатаи Глобштока донесли, что Гуго де Пейн, Зегенгейм и остальные рыцари въехали в Иерусалим, и подагрический барон приступил к завершению операции. Для этой цели он задействовал целую роту солдат, словно собрался захватывать особо опасного преступника, способного махнуть крыльями и улететь.
Агент Христофулоса, так и не дождавшийся своего напарника с кислым молоком, с изумлением наблюдал из окна дома за всеми этими приготовлениями. "Вернется Никифорос, - то-то подивится!" - подумал он. Но тело Никифороса, найденное в темной подворотне молочником, уже было отправлено в морг и отнесено к разряду неопознанных трупов, которые появлялись время от времени в Святом Городе...
Группа всадников из двенадцати человек - рыцари и их оруженосцы - во главе с Гуго де Пейном, выехала на улицу, ведущую к Тамплю. Неожиданно дорогу им преградили высыпавшие из-за деревьев и подворотен какие-то люди с обнаженными мечами; сзади тоже показались вооруженные до зубов латники, а с крыш соседних домов на них направили свои стрелы два десятка лучников.
– Встречают по-королевски!
– произнес де Пейн, сдерживая коня. Милан Гораджич и остальные потянулись к мечам. Навстречу им выехал на прихрамывающей, как и сам барон, лошади Гюнтер Глобшток.
– Людвиг фон Зегенгейм!
– торжественно и громогласно объявил он. Отдайте мне ваше оружие! Вы арестованы по указу иерусалимского короля Бодуэна I.
– Что-что?
– переспросил Людвиг, надвигаясь на него и тесня своим конем.
– Если вы окажете сопротивление, мы применим силу!
– выкрикнул Глобшток, теряя равновесие и чуть не свалившись на землю
– Граф!
– остановил Зегенгейма Гуго де Пейн.
– Предъявите ваши полномочия!
– обратился он к барону. Тот поспешно и с каким-то облегчением вынул бумагу и протянул де Пейну.
– Подпись самого короля, между прочим!
– обиженно произнес он.
– Так что давайте по-хорошему...
– Ты что-нибудь понимаешь?
– обернулся Гораджич к Норфолку.
– Только то, что этот дяденька хочет упрятать победителя сельджуков за решетку, - ответил граф.
Гуго де Пейн вернул бумагу барону Глобштоку и подъехал к Зегенгейму.
– Несомненно, это интриги Жирара, - произнес он.
– Но нам лучше подчиниться, чтобы не допустить кровопролития. Решение за вами, Людвиг. Скажите слово - и мы разнесем всю улицу, но не отдадим вас.
– Я иду в тюрьму!
– подумав, ответил Зегенгейм.
– В конце концов, нет ничего лучшего, чем после горячей бани окунуться в холодную воду! Вот за такие неожиданные фокусы, которые выбрасывает жизнь, она мне и нравится...
Он отстегнул свой меч и протянул его расцветшему от радости барону Глобштоку.
– Я немедленно отправляюсь к Бодуэну!
– пообещал Гуго де Пейн, пожимая руку Людвигу.
2
За ночным переполохом, учиненном Бизолем, Виченцо и Алессандрой в школе зилотов, чьи выпускники имели отличительную черту - узкую выбритую полоску волос на голове от затылка ко лбу, ломбардец Бер, пожалуй, впервые вышедший из себя, устроил гневный разнос руководителям, - Беф-Цуру и остальным. Препоручив потерявшего память Робера де Фабро стараниям профессора из Толедо, который начал наполнять пустующий мозг рыцаря нужным, поддающимся управлению информативным материалом, словно заполнять готовую формочку огненным литьем, сам Бер вместе с Беф-Цуром облазил все закоулки подземных этажей и пустыря, где могли побывать злоумышленники. Пока - по предварительной версии - злоумышленники, ночные грабители, сунувшиеся сюда по ошибке.
– Молите бога, чтобы это было так!
– предупредил Беф-Цура ломбардец. Поскольку иначе, если наш центр раскрыт какой-либо организацией, ни вам, ни мне не сносить головы. Тогда все здание и подземные коммуникации будут подлежать уничтожению или долгой консервации.
– Мы найдем их!
– пообещал побледневший Беф-Цур.
Вдвоем они тщательно опросили всех охранников, которые могли что-либо видеть или слышать. Кроме двоих, перед чьими глазами предстала вышедшая из ночной мглы белокурая девушка, да троих привратников у ворот, излупленных стволом дерева набросившимся на них из мрака обезумевшим медведеобразным существом, остальные ничего путного сказать не могли.