Великий магистр

Стампас Октавиан

–  Бесполезно, - покачал головой Виченцо.
– Тут этих люков, как нор у кротов!

–  Ничего, хоть одну дыру захлопнем, - Бизоль подобрал с пола книгу и взглянул на название.
– Ну, конечно, Талмуд, - так я и думал!

–  А куда дальше?
– спросила запыхавшаяся Сандра. И в это время из глубин подземелья донесся резкий свист, откликнувшийся таким же свистом в здании. Засвистели и на пустыре.

–  К воротам!
– крикнул Бизоль.

Они выскочили из дома и метнулись в тень деревьев, на несколько мгновений опередив выбежавших на свист охранников. Потом помчались к белевшим на окраине пустыря воротам. Свист вокруг них усиливался. В оставшемся позади них доме стали зажигаться окна, доноситься отрывистые команды.

Выскочив к освещенным воротам, Бизоль от души отходил отломанным по дороге огромным суком всех трех стражников, пока они не ткнулись носом в песок. Виченцо в это время возился с замком. Наконец, ворота открылись, и три любителя ночных приключений пустились наутек.

Глава V

ТАФУРЫ И АССАСИНЫ

Я мнил: вкушу от доброты

В сем мире зла и суеты.

Но чаяний простыл и след

В пучине зол, в лавине бед...

Кретьен де Труа

1

Прибывший в Иерусалим барон Жирар, великий магистр Ордена иоаннитов, не терял времени даром. Прежде всего он встретился с подагрическим бароном Глобштоком, живописно описав ему то, что произошло в Кераке. А произошло, по версии магистра, следующее: этот прибывший недавно вместе с Гуго де Пейном рыцарь - Людвиг фон Зегенгейм, вступив в сговор с сельджукским князем Санджаром и Умаром Рахмоном, подло пытался обескровить крепость и сдать ее врагам. Доказательства? Пожалуйста! И Жирар пригласил в резиденцию главного разведчика Бодуэна I двух преданных ему госпитальеров, истыкавших ножами подушки Зегенгейма еще в Монреале. Они подтвердили, что лично подслушали переговоры немецкого графа и Рахмона, где платой за сданный Керак было десять тысяч бизантов. А вот и расписка в получении денег, выкраденная у Рахмона. И Жирар представил умело сфабрикованную в недрах иоаннитского ордена бумагу.

–  Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отстоять Керак, заключил барон.

–  По моим сведениям, - важно произнес Глобшток, - сельджуки не собирались нападать на крепость, они готовили силы для разгрома замков ассасинов.

–  Естественно, - подтвердил магистр.
– Если бы не предательство Зегенгейма, не обещание им легкой добычи, то они бы и не сунулись в крепость.

–  Я немедленно доложу об этом графу Танкреду, - пообещал Глобшток.
– По прибытии в Иерусалим, Людвиг фон Зегенгейм будет арестован и в железах препровожден в тюрьму.

Барон Жирар церемонно поклонился и покинул резиденцию Глобштока. А тот поспешил к наперснику Бодуэна I. Вначале Танкред с негодованием отверг все утверждения барона.

–  Чушь!
– воскликнул он, давно зная графа Зегенгейма.

–  Но деньги нужны всем, - напомнил ему Глобшток.
– А граф Зегенгейм не так уж богат. Одних можно купить за много, а других - ну, за очень много!.. Вот показания свидетелей, а вот и сама расписка, которую они выкрали у сельджука Рахмона.

И под тяжестью этих улик, граф Лион Танкред сдался. Вместе они отправились к королю, который разговаривал со своей дочерью Мелизиндой. Выслушав Глобштока, Бодуэн с сомнением покачал головой.

–  Что ты думаешь по этому поводу, Лион?
– обратился он к своему другу.

–  Необходимо тщательно разобраться в этом деле, - уклончиво ответил опытный царедворец.

–  Я прошу вашего разрешения не арест и допрос Зегенгейма, - настойчиво повторил Глобшток.

–  Ну хорошо!
– вздохнул Бодуэн I.
– Только будьте с ним деликатны - без ваших этих штучек с раскаленным железом. Я не хочу ссориться с Гуго де Пейном, еще неизвестно кто стоит за его спиной.

–  Скоро я выясню это, - уверил его Глобшток.
– Мне удалось завербовать его оруженосца, некоего Раймонда Плантара. И в ближайшее время вы будете обладать всей полнотой информации.

–  Ступайте, - проговорил Бодуэн.

Подождав, когда барон Глобшток удалится, Мелизинда посмотрела на отца.

–  Вы совершаете ошибку, - проговорила она.
– Я уверена, что среди рыцарей Гуго де Пейна нет и не может быть предателей!

–  Почему ты в этом так уверена?
– прищурился Бодуэн.

–  Потому что стоит только взглянуть на де Пейна и все станет ясно! вспыхнула дочь: ее мраморные щеки залил яркий румянец, который очень шел к ее черным, как антрацит волосам.
– Это честнейший, умный и благороднейший рыцарь!

–  Так, так...
– проговорил отец, с любопытством поглядывая на нее.

–  По-моему, наша маленькая Мелизинда влюбилась!
– улыбнулся граф Танкред и подмигнул своему другу и королю.

Мелизинда вспыхнула еще сильнее, а из глаз чуть не брызнули слезы. Она резко вскочила с места и бросилась прочь из тронного зала.

–  Никогда!
– выкрикнула она уже в дверях.
– Слышите, никогда!
– и выбежала вон.

–  Точно, влюбилась!
– уверенно произнес граф Танкред.
– Уж я то знаю толк в этом деле!

–  Рано ей еще думать о любви, - недовольно промолвил Бодуэн.
– В любом случае, у меня для нее приготовлена другая партия... Кстати, как вы определились с бароном Филиппом де Комбефизом? Кажется, он также прибыл из Европы с целью защиты и охраны паломников? Не кажется ли тебе странным, что сначала - де Пейн, затем - этот барон... Словно кто-то посылает их из одного центра?

–  Возможно. Но это дело Глобштока - наблюдать за ними.

–  Глобшток - безмозглый кретин. Я держу его только лишь для отвода глаз. Так что там с Комбефизом?

–  Я поселил его рыцарей на юго-востоке города, в пустующей арабской мечети. Пусть ремонтируют - она нам еще пригодится. А если они жаждут охранять паломников - что ж? Плохого в том не вижу.

–  А я вижу в этом лишь прикрытие. Настоящая их цель - иная. И де Пейна, и Комбефиза.

–  Может быть, - осторожно начал Танкред, - Стоит поприжать Зегенгейма, раз уж он очутился в лапах Глобштока?

–  Пока еще не очутился, - произнес король. Он взглянул в окно, словно пытался увидеть отсюда возвращавшихся из Керака рыцарей Гуго де Пейна.

А рыцари уже миновали Иордан и походным маршем двигались по иерихонской дороге к Иерусалиму. Андре де Монбар был слегка огорчен тем, что ему так и не удалось применить в бою свои металлические шары-бомбы.

–  Ничего, - утешил его Гуго де Пейн.
– Поберегите их до Тира. В ближайшее время нам предстоит осада этой крепости.

–  Граф Танкред обещал Бодуэну летом взять Тир, - произнес ехавший рядом Рихард Агуциор.
– Нам предстоит тяжелая кампания. Тир - крепкий орешек.

–  Я думаю, наш "керакский Гектор" сумеет расколоть его!
– воскликнул Милан Гораджич, положив Руку на плечо Людвига фон Зегенгейма. А сам граф молчал. Он, конечно же не знал, что ожидает его в Иерусалиме, но какое-то нехорошее предчувствие трогало его сердце. Соглядатаи Глобштока уже заняли свои посты на всех въездах в город, готовые сообщить своему начальнику о появлении Зегенгейма. Железо для его рук и ног уже было приготовлено, а камера в тюрьме Мон-Плеси ждала своего гостя, ощерив каменную пасть. Руководить операцией по аресту Людвига фон Зегенгейма решил сам барон Гюнтер Глобшток, а сделать это он хотел на подступах к Тамплю.