"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
На завтраке их ждал свежий хлеб, нормандское масло, бекон, паштет из лосося и те самые круассаны. Пьер усмехался:
– Ешьте, ешьте. Я каждый день все это получаю, а вас в Южной Африке так не кормили.
– Не кормили, - согласился Петя, потянувшись еще за одной булочкой.
Жанна появилась в дверях, удерживая поднос: «Омлет, бобы в томатном соусе, копченая селедка и картофельные оладьи. На обед, - она водрузила поднос на стол, - петух в вине, пирог с ветчиной и грибами, и...»
– И мы умрем, кузина Жанна, - довольно сказал граф Хантингтон: «Хотя кузен Петр все съест. Не зря он шесть футов пять
Поезд замедлял ход. Юджиния распорядилась: «Поднимаемся. Нас дядя Аарон должен встречать, с Марией. Вещи на Ганновер-сквер повезут, и в Банбери».
Джон свернул газету:
– Три года в Кембридже сидеть, совсем одному. Мартин еще в школе. Грегори закончил, университет, в Лондоне работает..., Папу с мамой увижу, Джейн..., - он заметил, что Петр смотрит на хронометр.
– Соскучился, - признал юноша, - по маме, по Питеру, по всей семье..., Ничего, - он подтолкнул Моше, -скоро со всеми встретимся.
Моше должен был остановиться у раввина, это устроила Мирьям. Петр сказал себе:
– Николас твой крестник, ты ему подарки привез..., Привез, и все. И больше ничего не случится. Не смей, не смей..., - Юджиния, взяв Жанну за руку, вгляделась в платформу:
– Странно, Аарона нет. Нас тетя Мирьям встречает, одна. Не случилось ли чего?
– она, невольно, перекрестилась.
Доктор Кроу была в темном, строгого покроя платье, без турнюра, с короткой пелериной. На поясе, на цепочке, висели стальные часы. Черноволосая голова была непокрыта. Они вышли на перрон. Мирьям, поцеловала Юджинию:
– Добрались, наконец-то. Аарон извиняется. Он в Аддингтоне, его к архиепископу Кентерберийскому вызвали, срочно. И Мария туда поехала. Питер с Мартой и Люси еще из Ньюкасла не вернулись. Твоя семья вся здесь, Джон, - она улыбнулась, избегая взгляда Петра.
– Он еще вырос, - Мирьям, незаметно, оглядела хороший, строгого покроя твидовый костюм и кожаный саквояж юноши, - возмужал..., Двадцать четыре ему, - Мирьям сжала зубы и велела себе: «Не смей!»
– Грегори в госпитале, - нарочито весело сказала женщина, - он на Ганновер-сквер один остался. Бабушка и дедушка, Петр, в Мейденхеде. Они сейчас за Николасом присматривают. Ты, - она погладила Жанну по белокурой голове, - с ним познакомишься. Ему семь лет. Почти твой ровесник.
– Младше, тетя Мирьям, - надменно ответила Жанна. Они уходили по платформе к зданию вокзала. Мирьям вспомнила:
– Здесь я стояла, на коленях, когда Волк уехал. Марта меня тогда спасла. Марта и Стивен, упокой, Господи, душу его. Николас сказал, что вырастет, станет исследователем и привезет тело отца домой. Не думай о нем, - она скосила взгляд на Петра и заметила пасынку:
– Рав Адлер тебя ждет, на Дьюкс-плейс. Афиши готовы, о твоих выступлениях. Мы тебя без денег не отпустим, и есть юноши, что хотят в Святую Землю отправиться, - Моше погладил свою короткую, рыжую бородку и сдвинул на затылок твидовую кепку: «Это очень хорошо, тетя Мирьям».
Белокурый, высокий мужчина в испачканной углем, рабочей, суконной куртке, разогнулся. Он проверял колеса у поезда. Волк прищурился, вглядываясь в толпу на платформе:
– Не соврала телеграмма. Я ее первым прочел, в почтовом отделении на Харли-стрит. Все приехали, и кузина Эжени. Я ее тревожить не буду. Она на Ганновер-сквер отправится, это опасно. Но доктора
– В Америке я хорошо погулял, в Африке тоже. Закончу это дельце и навещу Россию. Императору Александру недолго жить осталось.
Он постоял на путях, вдыхая запах гари, куря папироску, а потом вернулся к работе.
В библиотеке Аддингтонского дворца пахло старыми, кожаными переплетами книг и немного, пылью. Окна распахнули в сад, на зеленую траву, на крепкие, стволы деревьев, на яркое, солнечное, полуденное небо.
– Сыр у вас хорош, - одобрительно сказал архиепископ Кентерберийский, его высокопреосвященство Тэйт,- лучший сыр на юге Англии. Год, как сыроварню поставили?
– он оглядел фарфоровое блюдо и заинтересовался:
– А это что? Как стилтон, с плесенью?
– архиепископ повертел желтоватый, пронизанный зелеными прожилками кусочек.
– Год, - Аарон помешал чай.
– Вы попробуйте, - предложил каноник, - моя внучка весной ездила в Корнуолл. Есть ферма, где сыр в листья крапивы заворачивают. Мария моя стала добавлять в сыр шалфей.
Его высокопреосвященство улыбался: «Травами пахнет. Как дома, в Шотландии. Руки у мисс Корвино золотые».
Руки были, подумал Аарон, прежде всего рабочие. Внучка вставала в пять утра, за два часа до каноника. Когда он спускался к горячему завтраку, мясо, яйца и овощи у них были свои, Мария успевала раздать поручения работникам и обычно сидела над торговыми книгами. У них были коровы, овцы, козы и свиньи, пасека, большой огород и фруктовый сад, с яблоками, грушей и вишнями. В теплице Мария выращивала апельсины и лимоны. Они снабжали всю семью джемами и чатни, медом, а с прошлого года, еще и сыром. Овощи и фрукты с фермы Корвино продавал их сосед. Аарону казалось неудобным торговать под своим именем. «Я все-таки слуга Божий, милая, -разводил он руками, - священник».
Мария почесала карандашом за ухом:
– Мне надо выйти замуж, дедушка. Тогда нам не надо будет платить комиссию соседям, за то, что они забирают наши овощи, и «Фортуму и Мэйсону», за сыр. Я смогу открыть свою лавку, где-нибудь, -Мария задумалась, - у Ковент-Гардена. Сыры, джемы, мед..., Я начну делать сосиски, - девушка оживилась, - коптить бекон...
Раз в месяц она ездила в Королевский Аграрный Колледж, на несколько дней. Тамошний приходский священник был соучеником Аарона по Кембриджу, Мария останавливалась в его семье. Она занималась с профессорами и возвращалась домой с полными тетрадями заданий.
– Это все очень важные вещи, дедушка, - Мария, приходила с почты с очередной посылкой, из Лондона, где она заказывала книги, - чтобы успешно заниматься сельским хозяйством, надо разбираться в почвах, в биологии, в ботанике...
– Замуж, - Аарон смотрел на ее высокую, крепкую фигуру, на широкие плечи и ясные, голубые глаза. Внучка, с утра, укладывала каштановые косы на затылке. Девушка надевала простое, холщовое платье, и такой же фартук. Она и в Аддингтон, приехала в скромном, суконном наряде и грубых, деревенских ботинках. Аарон получил телеграмму из канцелярии архиепископа третьего дня. Прочитав ее, каноник хмыкнул: