"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Мама, скоро уже? — крепкий, крупный рыжеволосый мальчик поднял глаза от альбома, в котором он что-то рисовал. Смуглая девица как зашла, так и не отрывалась от томика, на котором, — Симмонс увидел, — было написано: «Рафаэль Холиншед. Хроники Англии, Шотландии и Ирландии».
— Скоро, Теодор, — вздохнула женщина. «Ну, так как, мистер Симмонс? — улыбнулась она, — а то ведь я могу просто забрать деньги, и разместить их у кого-нибудь еще. Я слышала, дон Кардозо, — этот купец, что торгует с Индией, — тоже дает хороший процент».
— Он недавно в Лондоне, — отмахнулся Симмонс, — что он знает про наши дела? Тем более, — он перегнулся через прилавок, — он с континента, из Амстердама, там по-другому работают.
— Да? — бронзовая бровь чуть приподнялась. — А еще кто-нибудь? — поинтересовалась женщина.
— Миссис Бенджамин, — искренне сказал Симмонс, — говорю вам, как друг — не ходите никуда больше. Эти мошенники вас оберут до нитки. Я вам дам, — он быстро подумал, — шесть с половиной процентов годовых.
— И я не влезаю, в отличие от них, — он махнул рукой куда-то на восток, — во всякие сомнительные предприятия. Я забочусь о своих клиентах, как, — он прервался и взглянул на улыбку, что порхала на темно-розовых губах, — как если бы они были мне родственниками!
— Ну что ж, — миссис Бенджамин усмехнулась, — договорились, мистер Симмонс. Отчеты…
— Каждые полгода, как положено, — банкир чуть привстал. «Не волнуйтесь, мадам, все будет в полном порядке. Только, — он замялся, — оставьте ваш адрес, если не затруднит. Вдруг надо что-то срочное сообщить.
— А, — коротко сказала женщина, и наклонилась над листом бумаги. Еще сильнее запахло жасмином, и Симмонс вдруг подумал, что, даже когда она уйдет, этот аромат останется в конторе и заглушит привычную, стойкую смесь пыли и чернил.
— Мы с детьми вчера были в садах Темпля, — миссис Бенджамин опять чему-то улыбнулась, — какие там прекрасные розы, мистер Симмонс. Особенно, — она помедлила, — белые.
— Ну, — он стряхнул песок с бумаги, — алые, миссис Бенджамин, должно быть, покраснели от стыда — потому что не могут соперничать с вашей красотой.
— О, — дама чуть вздохнула, — да вы поэт, мистер Симмонс. Я начинаю сомневаться в ваших деловых качествах.
— Не сомневайтесь, мадам — голубые глаза тепло взглянули ей вслед.
Дети уже вышли, а миссис Бенджамин вдруг остановилась на пороге: «Разные бывают родственники, мистер Симмонс», — она смешно сморщила нос, и, покачавшись на каблучках, исчезла за тяжелой дверью.
— Получите, дорогой Питер! — ехидно подумал банкир, провожая ее взглядом. «Пятьдесят тысяч золотых флоринов теперь надежно размещены у меня. А потому, что не надо хвататься за все подряд — плантации в Новом Свете, итальянские ткани, пряности, — надо заниматься чем-то одним. Вот как я. Какой там адрес?» — он потянул к себе листок и позвонил в колокольчик.
— Вот что, любезный, — сказал Симмонс приказчику. «Поезжай завтра с утра на рынок, купи, — он подумал, — десять корзин белых роз и отвези вот сюда, — он передал записку.
Приказчик с удивлением посмотрел на патрона — за почти двадцать лет, что Симмонс, унаследовав контору от отца, сидел в сердце делового Лондона, — такое случалось в первый раз.
Голубые глаза хозяина заискрились от неудовольствия: «Ну что тебе еще!»
— Так дорого же, — попытался сказать приказчик.
— Не твоя забота, — буркнул Симмонс. «Делай, что сказано».
— Теперь куда? — спросила Марта детей, взяв их за руки, вдыхая теплый летний воздух.
— В книжную лавку! — закричала Тео. «В книжную лавку!»
— Нет, к Тауэру! — вмешался Теодор.
— Мы там вчера были, полдня, — девочка закатила глаза. «У тебя вон, — она показала на альбом, — половина листов изрисована».
— Если в лавку, — сказал Теодор, — то я хочу купить книги синьора Витрувия. А потом, — он добавил мстительно, — к Тауэру.
Марта вздохнула. «К вам скоро учителя начнут ходить, так просто не погуляете, дорогие мои.
Ну ладно, — она посмотрела на большие часы, на церкви святой Елены, — мы с вами всюду успеем сегодня.
Джон ждал ее у церкви Всех Святых, что стояла на холме над крепостью. Теодор сразу устроился на склоне с альбомом, а Тео углубилась в свежекупленные сонеты Томаса Уайетта.
— Учителей наняла уже? — спросил Джон, кивая на детей.
— Да, со следующей недели, — Марта улыбнулась. «Языки, рисование, музыка для Тео.
Теодора, конечно, надо будет потом в школу отдавать, надо подумать будет в какую».
— Слушай, — неохотно сказал разведчик, — тебе бы надо еще раз на континент съездить, к своей любимой чете. Там Вильгельм собирается в Брюссель, уговаривать Генеральные Штаты принять Голландию и Зеландию в свой состав, надо бы последить, что там за настроения при его дворе. На несколько месяцев, не больше.
— Я не хочу детей с места срывать, — ответила Марта. «Только вернулись же. Если следующим летом — ради Бога, для того и лето, чтобы путешествовать, а зимой — пусть в Лондоне сидят, им учиться надо».
— Так вот и я о чем, — они медленно прогуливались вокруг церкви.
— Давай ты замуж выйдешь, Марта, — вдруг сказал разведчик. «Так для всех будет легче. Это для вашего же блага — твоего и Тео с Теодором»
— Для моего блага! — вдруг взорвалась Марта. «Я уже служу английской короне, я просто не понимаю, почему я должна выходить замуж. Мне кажется, я и вдовой неплохо справлялась.
К тому же, ты обещал мне тогда, в Венеции, независимость, а не замужество»
— Без сомнения, — разведчик помедлил, и внимательно посмотрев на Марту, в который раз подумал, что нельзя, ни в коем случае нельзя рисковать. «Она долго одна не останется — несмотря на весь ее разум, возьмет, да и влюбится в кого-нибудь — вон, уже и так еле из истории с адмиралом выпутались. Тогда с ней, как с работником можно распроститься. Нет, нет, надо привязать ее к себе — как можно крепче».