"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
– Я очень рада встрече, кузен Моше, - успела сказать Мария. Раввин увлек их за собой: «Пойдемте, пойдемте, еще обед!»
За столом они оказались рядом. Моше не слышал, что ему говорили, не думал, что лежит на тарелке. Мария расспрашивала его о сельском хозяйстве. Юноша удивился:
– Вы очень, много знаете, кузина..., Я учился, однако у нас совсем простые классы. Нет профессоров, -он вздохнул. Мария смутилась:
– У меня ферма, кузен Моше, в Кентербери, где мы с дедушкой живем. Сад, огород, коровы..., У меня и сыроварня есть, и пасека. Но виноград я пока
Они говорили о филлоксере. До Святой Земли американская мошка пока не добралась. Моше уверил девушку:
– Мы будем с ней бороться так же, как в Европе, гибридизацией. Американские сорта винограда от нее не страдают, однако вкус ягод у них оставляет желать лучшего. Мы скрестим их с нашими лозами и получим сорт, устойчивый к вредителю. А что вы думаете о колорадском жуке?
– спросил юноша:
– Он у нас не появлялся, но я читал, что в Германии посевы картофеля пострадали. Мы тоже будем выращивать картофель, обязательно..., - с насекомых они перешли на свойства почвы в Святой Земле. Начали читать молитву, после еды. Моше спохватился:
– Я вас провожу, конечно. Вас и тетю Мирьям..., - ему очень хотелось попросить Марию пригласить его в Кентербери. Моше одернул себя:
– Это не принято. Не навязывайся. Она с тобой разговаривает из вежливости. Какая она умная девушка, занимается ботаникой, селекцией фруктовых деревьев, ездит в аграрный колледж..., -Мария отложила серебряную ложечку:
– Вы говорили, что у вас овец выращивают..., У меня стадо есть, небольшое..., Здесь, правда, другие породы..., - она замялась:
– Что он обо мне подумает..., Неприлично, девушка не может приглашать юношу..., Это потому, что он тоже занимается сельским хозяйством, - твердо сказала себе Мария: «Он еврей, у вас ничего не может быть. Ты ему и не нравишься. Кому ты можешь понравиться, деревенская девчонка...»
– Я бы очень хотел посмотреть, кузина, - он покраснел.
– Если вам удобно, конечно..., - Мария посмотрела в его серые глаза: «Мы можем вместе поехать, кузен. В воскресенье утром, если вы не заняты, - почти испуганно добавила девушка.
Моше хотелось сказать, что для нее никогда не будет занят, но юноша только кивнул:
– Что вы! Я вас заберу, с Харли-стрит, после молитвы и отправимся на вокзал.
У него, заметила Мария, были большие, сильные руки рабочего. Он рассказал, что его дед, погибший в погроме, в Цфате, стал первым покупать землю у турок.
– Его плантация этрогов процветает, - рассмеялся Моше, - дедушка плодами занимается. Земля рядом с Иерусалимом. А я отвечаю за вино. Сейчас, кузина Мария, люди стали за стены города переселяться. Ветряную мельницу поставили, в новом квартале. У меня дом есть, от дедушки, но я его отдал под школу, - юноша смутился, - я могу и в Еврейском Квартале пожить, в нашем старом особняке. И вообще, я, то в Цфате, то в Петах-Тикве. Нечасто в Иерусалим выбираюсь.
Он говорил о том, что ездит по стране один. Юноша знал и турецкий, и арабский языки,
– Мне бояться нечего, я на своей земле. Мой дедушка, Моше Судаков, половину домов наших отстроил. Он и с магометанами работал, и с христианами..., У нас много паломников христианских. Есть даже те, кто землю покупает. Тоже будут колонии организовывать. Нам всем надо жить в мире, -подытожил юноша.
Он проводил их до Харли-стрит. На ступенях клиники, Моше подождал, пока Мирьям откроет дверь:
– Кузина Мария, я очень рад, что мы встретились. Мне бабушка много о дедушке Аароне рассказывала. Я всегда слышал, что он очень достойный человек.
– Она сиротой выросла, как я, - вспомнил Моше: «Папа ко мне приезжал, и тетя Мирьям, но нечасто..., Надо с Николасом обязательно в музей сходить, в зоопарк, когда привезут его. Может быть, и Мария к нам присоединится...»
– Вы с дедушкой еще увидитесь, кузен, - пообещала Мария и заставила себя не протягивать ему руку: «Счастливой субботы!». Моше постоял, глядя на огоньки газовых светильников в окнах тети Мирьям. Они постепенно затухали:
– Мария это делает. Она не еврейка..., Не еврейка, - он поморщился и резко повернулся, засунув руки в карманы пиджака. Моше шел обратно к раву Адлеру, думая о ее голубых глазах, о длинных, темных ресницах, о деловитом голосе:
– Я знаю, что вам нельзя смешивать мясную пищу с молочной. Можно делать рассольный сыр, из овечьего молока, как его в Альпах готовят. Я в переписке с тамошними сыроварами, я вам покажу весь процесс..., - Моше сглотнул: «Как будет, так и будет».
Мария отправилась спать.
Мирьям напомнила себе, что надо на следующей неделе купить билеты на дуврский экспресс. Она везла сына через Париж в Амстердам, повидаться с родственниками перед школой.
– С Юджинией и Жанной поедем, - она задержалась в передней. Коротко, требовательно прозвенел звонок. Мирьям удивилась:
– Шабат. Все знают, что я не принимаю, я не госпиталь..., Вдруг кому-то плохо на улице стало. Сказали, что здесь врач..., - она, так и не сняв шляпы, распахнула дверь и застыла на пороге. Мирьям увидела букет белых роз, вдохнула острый, сухой запах осени. Он стоял на ступенях, высокий, широкоплечий, в хорошо сшитом пальто и цилиндре. Голубые глаза посверкивали в огоньках фонарей. Харли-стрит была пуста, откуда-то издалека доносился стук копыт.
– Мирьям..., - он улыбался, - Мирьям, я знаю, ты рада меня видеть..., - женщина прислонилась спиной к двери:
– Нельзя! Не делай больше ошибок, бабушка тебя предупреждала. Нельзя, нельзя..., - его горячее дыхание было совсем рядом, она услышала шепот:
– Пойдем, пойдем, я по тебе соскучился, и ты тоже, я знаю..., - у нее едва не подкосились ноги. Мирьям велела себе не цепляться за рукав его пальто, не искать его пальцы. Она выпрямила спину. Прошипев: «Уходи!», женщина захлопнула дверь. Она ждала, что Макс позвонит, но на улице было тихо. Мирьям, взбежав на второй этаж, в кабинет, увидела в окне его удаляющийся силуэт. Он завернул за угол Харли-стрит и пропал.