"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Он натянул свой треух, и перекрестился. Юноша открыл перед ней рассохшуюся дверь подпола, точным, красивым движением, как будто они стояли не в промерзлом чулане, а в дворцовой зале.
– Господи, помоги нам,- неслышно шепнула Марта. Она стала подниматься вслед за Колей по узкой, темной лестнице.
Если бы юный портье из гостиницы «Европа», оказался туманным, сумрачным полднем на набережной Невы, неподалеку от моста, ведущего к Петропавловской крепости, он бы не узнал элегантного постояльца, мистера Джона Брэдли.
Мистер Брэдли сидел на козлах старого экипажа, в армяке, плисовых
– Сейчас поедем, милая, - успокоил ее Джон, - немного подождем и поедем.
Номер, прикрученный к экипажу, был основательно залеплен грязью.
Марта, в скромном платье гувернантки, в кроличьей шубке и капоре, рассматривала в мощный бинокль ворота крепости. По наплавному, Троицкому мосту, медленно тащился конный омнибус. Западный ветер трепал холщовый верх пролетки. Нева еще не освободилась ото льда, но Марта заметила промоины посреди белого пространства. На западе, над заливом, сгущались тучи. Из-под шерстяного капора выбивались волосы цвета темного каштана.
Марта, в Лондоне, на Ладгейт-Хилл, отдала себя в руки доверенного человека. Женщина осталась довольна результатом.
– Подкрашивайте корни, каждые две недели, - сказал ей мистер Сэмуэль, - настойка грецкого ореха у вас есть. Ее надолго хватит. К сожалению, - он отступил от кресла и полюбовался изящным узлом волос, завитыми локонами, - цвет глаз мы пока менять не умеем.
– Когда-нибудь наука нам поможет, - уверила его Марта.
Он знала, что зять будет искать рыжеволосую, зеленоглазую женщину. Темные локоны, хоть и ненадолго, но ввели бы в заблуждение жандармов. Капор или платок Марта все равно, старалась не снимать, делая это только в безопасных местах.
– Например, в номерах, - она вздохнула, и заставила себя не думать о племяннике. Так Марта называла Колю: «Все с ним будет хорошо. Просто должно пройти время».
На Джоне была одежда племянника. Марта сходила на базар у Финляндского вокзала. Она купила Коле хорошие сапоги, штаны, рубашки, теплый армяк, и шапку с шарфом. Мальчик принял тюк, покраснев:
– Марфа Федоровна, зачем, я бы..., - он запнулся. Женщина, ласково, сказала:
– Мы с тобой семья, милый. И Петр, - она бросила быстрый взгляд в сторону сына, - твой родственник. Нам в радость тебе помогать.
Она пока не говорила Коле, кто они такие. Марта поняла, что мальчик верит всему, что слышит, и не умеет лгать или притворяться.
– Господи, - подумала женщина, - что будет, когда он все вспомнит..., Господи, - она ушла в соседнюю комнату и присела на подоконник, закурив, - я не могу, не могу. Убить его отца..., - Марта опустила голову в ладони: «Это потом. Сначала надо за ним проследить, и найти Волка, если он здесь».
Марта строго велела сыну просто гулять с Колей по Выборгской стороне. Петр должен был рассказывать ему о других странах и ходить в церкви. Марта запретила водить юношу на Невский проспект, или Фонтанку:
– Тем более, у вас одежда неподходящая, - усмехнулась она и взяла руку сына:
– Прабабушка Марта рассказывала, как дедушка Джованни память потерял, во время бунта
Чуда не произошло. Коля благоговейно, сказал:
– Этот образ до патриарха Никона написан был, Марфа Федоровна. Нельзя так говорить, - юноша, едва дыша, коснулся серебряного оклада, - но матерь божья на вас похожа, - Коля посмотрел в зеленые глаза женщины. Про себя, он называл ее тетей. Женщина не сказала, что они за родня, но Коле нравилось жить в номерах. Он делил комнату с Петром, ее сыном. Юноша, услышав слово «инженер», нахмурился:
– Я знаю, чем они занимаются. Техникой, шахтами, железными дорогами. Я знал кого-то, кто был инженером…,
Петр рассказывал об Америке, Индии и Африке, и даже нарисовал карту мира. Коля мог указать столицы стран, океаны и реки. Они говорили о юриспруденции, об истории России. Петя, потом, горько заметил матери:
– Он, как будто дитя, мамочка. Он все знает, все помнит..., - сын помолчал, - кроме фамилии своей, кроме того, кто он такой.
Коля разбирался в государственном устройстве империи. Юноша, недоуменно, спросил:
– Разве у нас не конституционная монархия? Я знаю, в Британии такая. Я думал, в России тоже..., - он перелистывал «Санкт-Петербургские ведомости». Марта разрешила сыну показать Коле газету. Коля пристально посмотрел на портрет царя:
– Я его где-то видел, - отозвался юноша, - впрочем, это государь...
Марта долго разглядывала фотографический портрет Александра:
– Одно лицо с Федором Петровичем, только у него волосы светлые. А Коля на Юджинию похож. Даже не на нее, а на деда своего, Бенедикта, и прадеда.
У Юджинии, на рю Мобийон, был старый альбом с дагерротипами ее покойных родителей, и портрет сэра Майкла Кроу, с леди Элизой. Женщина держала на коленях Мэри, еще младенца.
– Когда все это закончится, - подытожила Марта, - надо мальчиков к матери отвезти. Пусть в Париже поживут, с братом, сестрой…, Может быть, Коля выздоровеет, когда Сашу встретит, когда с матерью увидится. Когда закончится..., - она заставила себя не думать об этом.
Сегодня утром, Марта вышла из номеров на Нижегородской улице, с большим саквояжем, и направилась к баням на набережной Невы. Они открывались на рассвете. Мистер Брэдли, в твидовом пальто, и таком же кепи, любовался панорамой города. Марта передала ему саквояж, Джон скрылся в банях.
Она знала маршруты зятя. Третье Отделение, официально, не существовало. В конце прошлого лета, его передали под управление департамента полиции. Однако зять, судя по всему, оставил особняк на Фонтанке для нужд политического сыска. Марта покусала карандаш:
– Пантелеймоновская, Фонтанка, Зимний Дворец, Царское село..., Его любовница, на Малой Морской. Интересно, что за любовница, - Марта подумала, что Федора Петровича будет пристрелить легче всего именно там. Она сказала Джону:
– Люди в таких обстоятельствах обычно теряют бдительность, особенно с утра. Он встал с постели, он еще не забыл, как..., - она оборвала себя и посмотрела в прозрачные, светло-голубые глаза юноши: «Ты уверен, что справишься?»