"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция

Шульман Нелли

– Он меня просил..., - пронеслось в голове у Воронцова-Вельяминова, - просил быть милосердным. Нечего, - разозлился Федор, - тот, кто милосерден к жестокости, потом и сам становится жесток. Они умрут, в муках и страданиях, я это обещаю..., - он постоял, немного, глядя на неожиданно спокойное лицо царя.

Федор позвал Боткина. Спустившись вниз, он нашел свою карету в запруженном людьми дворе. Из крепости он собирался поехать на Фонтанку. Туда отправляли арестованных. Федор напомнил себе, что надо послать, с жандармом, записку Анне, и взглянул на хронометр. Было без четверти три.

–

Несколько ночей придется не спать, - он закурил папиросу, - наверняка.

– Домой, - приказал Федор кучеру.

Карета выехала на заснеженную Дворцовую площадь. В поднявшейся метели еле виднелась толпа, сдерживаемая солдатами. Люди, узнав о покушении, стекались к Зимнему Дворцу. Низкое, темное небо, освещалось белыми, холодными сполохами, выл ветер. Карета, пробиваясь через сугробы, повернула на Дворянскую улицу, и скрылась в пурге.

В это воскресенье Петя повел кузена на Петроградскую сторону, в Князь-Владимирский собор, на Церковной улице. Они исходили все храмы на Выборгской стороне. Перед тем, как уйти из номеров, Марта повторила, что на южном берегу им появляться нельзя. Кузен отлично знал службу. Петя, привыкший к англиканским церквям, внимательно слушал, как молится Николай. Он расспрашивал юношу об истории православия. В Лондоне Петя ходил в церковь при российском посольстве.Он сказал Коле:

– Ни в Южной Африке, ни в Америке православных нет. Тем более, в Индии.

Юноша улыбнулся:

– Афанасий Никитин, купец, что «Хождение за три моря» написал, православный был. И в Америке они когда-нибудь появятся, кузен Петр.

Петя, помня наставления матери, не говорил с кузеном о его прошлом, но, иногда, вспоминал: «Он в Третьем Отделении служил. Очень надеюсь, что, когда Коля оправится, он к этому не вернется».

Невозможно было узнать в невысоком юноше, в простом армяке, с каштановой бородкой бывшего, блестящего столичного чиновника, баловня Священного Синода. Петя, сначала, боялся, что Николая вспомнит кто-нибудь из иереев, но потом успокоился. Они посещали совсем простые церкви, для бедняков и заводских рабочих. Николай, в своей прошлой жизни, сюда никогда не заглядывал.

В номерах на Нижегородской улице, где они взяли комнаты, была маленькая кухонька, с керосиновой плиткой. Николай, отлично, готовил:

– Я на келарне помогал, кузен Петр. Я все умею делать, только скоромное, - Николай нахмурился, - мы никогда не ели. Я в монастыре жил, хоть и запрещенном, - Петя старался соблюдать посты, но в путешествиях это было сложно, и не всегда под рукой находился календарь. Он, сначала, подумал, что кузен не захочет ходить в никонианские, как он их называл, церкви. Юноша махнул рукой:

– Какая разница, кузен Петр. Иисус, Божья Матерь, Господь, для всех одни. Не стоило бы старообрядцев преследовать, - юноша вздохнул, - думаю, когда-нибудь это закончится. Мы будем жить в мире..., - Пете нравилось проводить время с кузеном.

Он редко говорил на русском языке. В Лондоне его знала мать, и, немного, дедушка Мартин. Петя читал книги и журналы, из библиотеки Британского музея, но здесь, в России, разговаривая с Николаем, он понял, как плохо знает язык.

– Не плохо, - поправил

себя Петя, - у меня нет практики. Коля так красиво говорит..., Его слушать и слушать.

Кузен знал наизусть не только Евангелие, церковную службу, и статьи уголовного и гражданского уложений Российской империи. Он рассказывал Пете жития святых, говорил о протопопе Аввакуме, вспоминал легенды о Беловодье, пел старинные песни. Иногда, юноша хмурился:

– Откуда я это помню, Петр? Не о старообрядцах, это понятно, я с ними жил..., Но откуда, - Коля поднимал лазоревые глаза, - я знаю о бегунах, о хлыстах, о молоканах? Я ведь не из них?
– озабоченно спрашивал юноша. Петя отвечал:

– Нет, конечно. Ты рос православным. Когда в Москве с тобой несчастье случилось, тебя старообрядцы спасли. Матушка моя тебя видела, и здесь, в столице, на улице узнала.

Коля не подозревал ни о мистере Джоне Брэдли, ни о том, для чего Петр и его мать появились в России. Он вообще понятия не имел, что тетя Марфа, так ее называл юноша, иностранка. Они не говорили при Коле на английском языке. Французский и немецкий юноша знал хорошо. Николай развел руками:

– Мне сказали, что я в университете учился, но я не помню, правда, это, или нет.

Юридический факультет университета, что заканчивал Коля, помещался на Васильевском острове. Петя не стал рисковать и водить туда кузена. Они, несколько раз, прогуливались по набережной на Выборгской стороне. Отсюда, на южный берег, вел новый, Литейный мост. Петя, любуясь им, решил:

– Я в России не останусь, я сюда без паспорта приехал. А потом..., Здесь обязательно заложат дорогу к Тихому океану. Им, то есть нам, понадобятся инженеры, специалисты по тоннелям. Доберусь до Зерентуя, помолюсь на могилах дедушки и бабушки, посмотрю на Тихий океан с другой стороны..., -Петя усмехнулся: «Я, к моим годам, кругосветное путешествие совершил».

Кузен признался, что, живя в монастыре, хотел постричься. За этим он и шел в Белую Криницу. Петя, шутливо, подтолкнул его в плечо:

– Монахом ты стать всегда успеешь, Николай. Ты молод, встретишь девушку, что тебе по душе придется..., - кузен покраснел, и отвел глаза. Когда Коля добирался от Ярославля до столицы, он иногда видел девушек. Юноша напоминал себе об искушении, о том, что в Белой Кринице он примет ангельский чин.

В Санкт-Петербурге, девушек было больше. Коля, в церквях, исподтишка ими любовался, беспокоясь, чтобы кузен Петр этого не заметил.

– Когда я все вспомню, - решил юноша, - я обязательно женюсь. Праведную жизнь можно и мирянином вести. Святой отец Арсений много раз об этом говорил. Женюсь, у нас появятся дети..., -Коле нравилось смотреть на малышей в церкви. Они стояли, едва дыша, аккуратно держа свечи. Юноша думал: «Я тоже так делал. Александр..., Я помню это имя..., Кто это такой?»

Он не спрашивал у тети Марфы, что они за родня.

– Она праведная женщина, благочестивая, - сказал себе Коля, - ухаживает за мной, как будто я ее сын. Она хочет, чтобы я сам все вспомнил. Это правильно..., - Петр приносил ему газеты и книги. Они прочли о проекте конституции, поданном на рассмотрение императору. Коля обрадовался: