Венгерская вода
Шрифт:
Рассказ колдуна не оставлял ни малейшего сомнения, что у него побывал Омар. Судите сами: по-буртасски гость старика не говорил, но слуга не сопровождал его, переводил ему ловчий. Одет он был на кипчакский манер. Про него сказали, что он прибыл из-за моря, из далекой-далекой страны. А самое главное – в подарок он привез мешочек с самым лучшим ладаном. Старику гость не понравился. Ему вообще не понравились все эти разговоры про гробницу, старинное заклятие и прочие дела, в которые не положено совать нос людям непосвященным. Особенно насторожили вопросы про вещи, положенные в могилу. Не нужно быть великим прорицателем, чтобы догадаться – его посетитель хочет что-то найти. Интересуется двумя вещами: сосудом и платком.
Всю свою жизнь старик имел дело с тайнами. Он умел читать в душах и ходить по сокрытым тропам душ и судеб. Никакого сосуда в могиле царицы не было. Ему ли не знать? Незваные гости поверили в какую-то сказку. Однако платок был! Об этом знали всего несколько людей. Их можно пересчитать по пальцам одной руки, да и кто из них сейчас жив? Прошло больше тридцати лет.
Он предостерег гостей от попытки потревожить покой уснувшей сном вечности женщины, душа которой отягощена множеством злодейств. А теперь увидел, что они его не послушали.
– Душа царицы вернулась в мир, – почти прошептал Злат и притих, словно прислушиваясь, не ухнет ли опять страшная птица.
Лес молчал. Только потрескивали щепки в очаге, пожирая зеленую траву, чадившую едким дымом. Туртас потянул к себе дорожный мешок, который лежал у него под боком.
– Ты прямо в один голос с дядей говоришь, – засмеялся он, – чуть не слово в слово.
Он вытянул руку и разжал ладонь:
– Вот. Тот самый перстень, которым запечатывали гроб. С медвежьей лапой. Дядя велел вернуть туда то, что взяли, и поставить печать.
Воцарилось гнетущее молчание.
– Полезешь? – чужим голосом прохрипел Злат.
– Мне нельзя, – спокойно ответил Туртас, – это должна сделать невинная девушка.
– Но колдун же дал оберег Мисаилу?
– Чтобы защитить его от злых сил. В таких местах они всегда находят себе пристанище. Кроме того, Баялунь была не из тех, кто надеется на что-то одно. Думаю, свой покой она обезопасила не только этим волшебством.
Снаружи во мраке леса раздался дьявольский хохот.
– Не произноси ее имя! – зашипел псарь.
– Боишься? – в голосе Туртаса не было ни капли страха. – Обычная птица кричит. Неопасная. Дядя сказал, что все дело в звере, который на платке. Он непростой. Его может укротить только девственница.
Было непонятно, то ли он верит во все эти сказки, то ли насмехается над ними.
– Только додумался до этого не сам дядя. Ему про это рассказывал еще при жизни Баялуни один франк.
У меня теперь у самого сердце сжалось, когда я услышал это имя. Но птица промолчала.
– Там, где этот платок был вышит, единорог олицетворяет счастье. Но это существо иного мира. У франков он символ мужской мощи и неукротимой силы. Это я не только от дяди слышал. Нам сейчас интересно то, что этот сказочник был в числе людей, которые знали про платок в усыпальнице. А вот про сосуд не знал даже дядя.
Я спросил Злата, кто такой Тагай, присылавший своего ловчего в обитель? Судя по всему, он был замешан во всей этой истории.
Оказалось, Тагай был одно время эмиром в Бельджамене. Он происходил из старого рода, предки его служили еще Сартаку, сыну Батыя. Род их кочевал всегда в правом крыле Орды, по эту сторону Итиля, возле Дона и буртасских лесов. Возможно, и сами они не были из буртасов, но уже давно считались монголами. Один из предков Тагая некогда женился на дочке хана Менгу-Тимура, что давало титул гургена, но место их улуса было не самым удачным. После смерти Менгу-Тимура и до самого воцарения Тохты в Орде была смута и нестроение, а земли по Дону как раз и попали на линию противостояния Ногая и его противников. Выручали буртасские леса под боком. Здесь род имел немало ясаков, дававших и мед, и меха, и зерно. В лесах от смуты тогда укрывалось немало народа. Кроме того, много смелых буртасских юношей искало удачи в службе.
Было в здешних лесах и еще одно богатство. Древние легенды говорят, что некогда жил здесь народ великанов. Правда или нет, неизвестно. Только и по сей день в этих лесах время от времени рождаются люди неимоверной силы. Такие, что палицу делают из целого дерева или поднимают на спине три верблюжьи ноши. Заполучить такого богатыря в свою свиту – большая удача. Не раз и не два именно здешние темники выставляли на поле непобедимых поединщиков.
А еще славились эти края своими красавицами. До самого Каира и Багдада доходила слава о белокурых девах с кожей белой, словно молоко, и глазами, превосходящими блеском сапфиры. Говорят, сама Тогай, любимая жена великого султана Насира, тоже была из здешних краев. Хан Тохта женился на красавице из здешних краев. Кто знает, не помри хан в одночасье в расцвете сил, удержалась бы у вершины власти сама Баялунь?
Женщины порой могут больше, чем самые могучие богатыри. Звездный час рода, жавшегося к лесам на окраине Великой Степи, наступил, когда новый хан Узбек перебрался в мордовские леса. Столицей его стал старый городишко Наручадь. Его теперь назвали Мохши, по реке, на которой он стоит, и во мгновение ока он стал одним из красивейших и величайших городов.
Вельможи и знать потянулись за ханом из степи, а вот дворцовые задворки быстро стали заполнять люди из местных. Мамки, няньки, истопники, носильщики, прачки сновали невидимыми тенями, которых никто не замечает, и постепенно прибирали к рукам обширное хозяйство наехавших господ.
Комнатные девушки нашептывали госпожам базарные сплетни, банщики передавали господам нужные слухи.
Потихоньку Тагай породнился не только со знатнейшими вельможами, но и с самим ханом. Сестра его попала в жены самому Джанибеку. В добрый час попала. Ее сын Бердибек сейчас наследник.
Между тем царство процветало. Под сенью славной Золотой Орды вставали города, росла торговля. Тагай из простых темников смог выбиться в эмиры города Бельджамена. Некогда эти земли были дорогами враждующих войск, теперь они стали тропами богатых караванов. Через улус Тагая лежали пути на Русь, в Литву, в Тану и Крым. Отсюда было рукой подать до Нового Сарая и сказочного Гюлистана. Кроме того, эмир больше других преуспел в насаждении хлебопашества. Его улус ближе всего лежал к старым хлебным местам. Оттуда и потянулся народ на привольную степную целину. Уртакчи Тагая теперь стали крупнейшими поставщиками зерна на пристани Таны.
Где деньги, там и сила. К богатому темнику начали стекаться отовсюду удальцы. Теперь его тумен превратился в один из лучших в войске Джанибека. Запасов, коней и оружия хватит, чтобы в любое время еще столько же войска набрать. Тагай нынче частый гость в Гюлистане. На подарки денег не жалеет.
– Только выше задницы все равно не прыгнуть, – безжалостно подытожил доезжачий, хорошо знавший столичные порядки. – Родишко у него худоват. Так что быть ему вечно на подхвате у старых эмиров. Тут уже ничего не поделаешь. Недавно племянницу его, Бердибекову сестру, выдали за Мамая, сына Алибека. У того род древний, хвастают, что древнее Золотого Чингизова. Кияты.