Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
Аня и Володя расслабленно выдохнули, их трудности были вроде как благополучно разрешены, однако спустя некоторое время Грач снова попал в сводки происшествий. На сей раз в автобус, в котором он ехал, врезался бензовоз. Погибли все, кроме него – Володю взрывной волной выкинуло из салона. Перелом лучевой кости и новые царапины – вот и весь его ущерб, однако Аня заподозрила неладное, позвонила Вике, а Вика уже сообщила Виктору.
– Реальность стремится к исходному состоянию, - резюмировала Патрисия, выслушав доклад аналитиков, проводивших расчеты на большом квантовом компьютере по созданной ею методике. – В этом мире Владимир Грач
– Но почему он до сих пор жив? – спросил ее Соловьев. – Вокруг него гибнут люди, а он остается неуязвим.
– Возможно, его питает и защищает энергия родного мира, но этот вопрос надо всесторонне изучить. Пусть приезжает ко мне в Межгорье.
ЗАТО «Межгорье», расположенное в границах Южно-Уральского заповедника, вход в который был строго воспрещен под предлогом сохранения редких видов еще во времена Союза, (*) стал для Патрисии новым домом. Именно сюда, в подземный город-бункер под горой Ямантау, было перемещено российское «Черное солнце», и Пат, обладавшая исходным ключом к нему, работала, исследуя многочисленные режимы и функции древнего устройства. Попасть в святая святых удостаивался не каждый, но для Володи и Анны сделали исключение.
(Сноска. ЗАТО Межгорье в республике Башкортостан – это реально существующий город со статусом закрытого административно-территориального образования, о котором ходит множество разных (порой и глупых) слухов. Город знаменит уникальным спецобъектом военного назначения, расположенном внутри горы Ямантау. Для ее нужд была даже построена отдельная электростанция, вырабатывающая мощность, способную обеспечить электричеством несколько огромных мегаполисов. Стройка в подземельях Ямантау идет до сих пор и овеяна ореолом секретности, за разглашение которой вменяется статья о нарушении гостайны )
– Погостите у нас немного, - уговаривала сомневающуюся Анну Патрисия по видеосвязи, приукрашивая обстановку ради пущего эффекта, - здесь очень мило: тихо, воздух свежий и народу почти нет. Будете жить на полном гособеспечении, даже билеты мы вам оплатим.
– Немного – это сколько? – спросила Егорова. – Я ж только-только на работу устроилась в фитнес-центре, мне и отпуска не дадут, не заслужила еще.
– Тогда бери расчет. Говорю же: будете жить на всем готовом. Но если не хочешь лететь с мужем, пусть он летит один. Пойми, это важно прежде всего для него, для его здоровья.
– Ну уж нет, мы с Вовой – семья! Или желаешь нас разлучить? – Анна словно о чем-то подозревала, ее сердце было не на месте.
– Один месяц всего, - заверила Пат, теряя терпение, - максимум два, и я завершу анализ. Если не хочешь потерять его навсегда, надо срочно купировать проблему.
Грач до Уфы, где его поджидал военный борт, не добрался. Пассажирский самолет, выполнявший рейс из Москвы, попал в грозовой фронт и, облетая его, сорвался в плоский штопор, разрушившись над Уфимским плато. Погибли все, кроме двух человек – самого Грача и его соседа по ряду. Их кресла, вырванные с «мясом» силой воздушного потока, повисли, зацепившись за мощные ветви трехсотлетней сосны. Они болтались над скалистым обрывом двое суток, пока их не нашли спасатели. Контузия, переломы обеих ног, обезвоживание и обморожение (в конце сентября в тот год случились заморозки) – по сравнению с предыдущими происшествиями, список травм значительно
Анна, бросив работу, квартиру и скарб, примчалась в Межгорье, в госпитале которого приходил в себя ее невезучий супруг, да так и осталась подле него.
Когда Вик Соловьев принял решение уехать от Патрисии, а произошло это примерно через два года, Грачи все еще жили в закрытом городке, и перспектив покинуть его не просматривалось. Володя представлял собой «ходячее несчастье» - «глаз урагана», как назвала явление Пат. Способа помочь ему она пока не находила.
В Межгорье с Володей тоже много чего случалось, но, будучи под круглосуточным надзором, он неизменно выходил из всех казусов живым. Потопы, пожары, замыкания электропроводки и прочие ЧП стали частыми гостями на военной базе, а Пат, будучи на последних сроках беременности, и сама была уязвима, ее внимание распылялось, а здоровье не всегда позволяло реагировать вовремя и адекватно. Впрочем, после родов ситуация не изменилась.
Какое-то время Вик оставался рядом, поддерживая ее и заботясь о новорожденной девочке наряду с няньками, но, откровенно говоря, собственное положение начинало его угнетать. Несмотря на все созданные для нее условия, докторов, медсестер и помощниц, Пат сделалась дерганной и склочной, ее характер испортился, и отсутствие видимых результатов не способствовало улучшению нрава. Вик терпел сколько мог, а потом собрался и уехал. Он сказал Пат, что больше не видит причин оставаться. Он ничем не мог помочь ни ей, ни Володе с Аней, а жить на базе в качестве «свадебного генерала» и смотреть, как все они мучаются, было выше его сил.
Поскольку в юности Соловьев учился на хирурга, то он смог пройти краткосрочные курсы и получить аккредитацию в качестве врача общей практики. Сдав положенные экзамены, он завербовался в экспедиционный корпус РГО (*Российское Географическое Общество). Бродячий образ жизни ему пришелся по душе, и после первой экспедиции последовала вторая и третья. Так, в странствиях по труднодоступным, но красивым и суровым уголкам необъятной родины, он провел три с половиной года, пока еще один судьбоносный звонок Вики не выдернул его из равновесного забытья.
Спустя сутки после их телефонного разговора Соловьев уже был в Москве и входил в квартиру Громовых. Виктория встретила его сложенными на огромном животе руками и чуть виноватой улыбкой.
– Как хорошо, что ты прилетел, - произнесла она, опуская глаза и розовея.
Будущее материнство ни капли ее не уродовало, и если бы не осунувшееся лицо и глубокие тени под глазами, выдававшие тревоги последних дней, Вик мог бы считать ее по-прежнему самой прекрасной женщиной на свете. Он знал, что Вика мечтала о ребенке, но ее деликатное положение все-таки застало его врасплох. Он заставил себя оторвать взгляд от изменившейся фигуры и подарил ей целомудренный поцелуй в щечку.
– Есть новости о Юре? – спросил он. И только гораздо позже уточнил, хотя и не сомневался в очевидном: - Какой срок?
– Тридцать две недели. Ты за меня не беспокойся, я уеду на Новый год к маме и рожать буду там, в родном городе. Мы с Юрой так и планировали.
– Путешествовать на больших сроках…
– Я крепкая и не на самолете, а на поезде поеду, тут всего полдня дороги. Вик, пожалуйста, выясни, что с Юрой! Это сейчас единственный вопрос, который я не могу решить самостоятельно.