Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
Ворота были закрыты, но широкая калитка в них распахнута настежь, и в проеме виднелся заляпанный уличной грязью автомобиль. Он был столь давно не мыт, что было невозможно определить, какого он цвета.
У калитки по эту сторону стояли двое парней восточной внешности, которым преграждал путь Михалыч. Парни стремились прорваться к центральному входу в здание, но сторож активно их выпроваживал, угрожающе размахивая лопатой.
Шум привлек и Соловьёва с Загоскиным, которые как раз остановились на некотором отдалении. К Милке они
– Вы знаете этих людей?
– Первый раз вижу! – ворчливо ответил Загоскин. – Проходимцы и жулье!
– Подождите тогда меня здесь, я разберусь.
– Ничего им не говори! – вдруг всполошился старик. – Знать их не знаю и видеть не хочу. Пусть проваливают! Нет меня тут, нет!
– Хорошо, - сказал Соловьев и, откатив коляску с завернутым в несколько одеял пациентом к стене, направился к воротам.
Милка заспешила за ним, совсем забыв, что появление незнакомцев способно таить для нее угрозу. Кажется, рядом с Соловьёвым она вообще не чувствовала страха, само его присутствие вселяло уверенность и прибавляло сил. Спорщиков они с Виком достигли одновременно.
– Что происходит? – громко поинтересовался Соловьев.
– Да вот, лалай-балалай устроили, окаянные! – взволнованно выкрикнул Михалыч.
– Рвутся дядю навестить, профессора Загоскина, а я говорю, что у нас объект режимный и кого попало не пускаем. Нет их имен в списках на посещение, значит, нечего им тут делать. Пусть к директору обращаются.
Милка знала, что про «режимный объект» сторож приврал, в пансионат пускали любого (впрочем, из желающих очередь не стояла, не музей), но, видимо, что-то в облике посетителей насторожило бдительного сторожа.
Парни и впрямь вели себя нахраписто, хотя при виде новых свидетелей чуть остыли.
– А где директор? Пусти тогда к нему! – рыпнулся было один из них и снова попытался оттолкнуть сторожа, но второй придержал его за плечо.
Этот второй казался поумней и оценивающе смотрел на Соловьева, который своим присутствием менял расстановку сил. Одно дело со стариком воевать, и совсем другое – с молодым и ловким противником. А в том, что Соловьев был ловок и силен, он не сомневался. Уверенный и спокойный вид рослого медбрата говорил о многом.
– Как записаться на прием к директору? – предельно вежливо осведомился второй пришелец, продолжая сверлить Соловьёва взглядом.
– Не к нему, а к ней! – грозно поправил Михалыч. – Без записи принимает, но сегодня уехала она, не будет уже. Завтра приходите и разбирайтесь.
– Завтра воскресенье, Безруцкой не будет, - сказал Вик. – В понедельник.
– Это беспредел! – скорей по привычке уже, чем от искреннего негодования возмутился первый, тоже кося раскосым глазом на Вика. – По какому праву нам не дают встретиться с любимым дедушкой?
– Так с дедушкой или с дядей? – насмешливо прищурился Соловьев.
–
– Еще как мне! – разозлился пуще прежнего Михалыч и снова взмахнул лопатой, которой ворошил сугроб у ворот, раскидывая его по проезжей части, чтоб таял быстрее. – Уходите отсюда подобру-поздорову!
Милка оглянулась на Загоскина, так и сидевшего неподвижно в кресле. Конечно, узнать укутанного по самые глаза старика на таком расстоянии было сложно, но ведь и Загоскин подтвердил, что парни ему незнакомы.
Гости никак не реагировали на присутствие «родственника», не делали попыток воззвать к нему. Выходило, что и впрямь дело нечисто.
– А справка у вас об отсутствии контакта с зараженными имеется? – звонко спросила Мила, решив внести посильную лепту.
Все дружно воззрились на нее. Соловьёв посмотрел одобрительно и весело, Михалыч – явно обрадованно, что ему пришли на подмогу с такой интересной идеей, парни – беспокойно.
– Э, какая еще справка?
– В республике сезонная эпидемия гриппа, - соврала Милка, интуитивно чувствуя, что от этих двух лучше поскорей избавиться, - без справки от терапевта, что в вашем окружении нет больных, никого не пускаем. Вам это и наш директор Дарья Ивановна подтвердит. Так что отправляйтесь в поликлинику и запаситесь документом с подписями и печатями. Без справки никто с вами и разговаривать не станет, только время потеряете.
До парней окончательно дошло, что их не пропустят, они уже и рады были уйти, и справка явилась соломинкой, позволившей уцепиться и разойтись без потери лица. Ворча себе под нос, визитеры удалились.
Михалыч запер калитку и повернулся к Милке и Вику:
– Спасибо! Уж чаял, на таран пойдут.
– Они первый раз пришли к Загоскину? – осведомился Соловьев.
– Да никогда и никто не приходил к нему! Все знают, что из всей родни у него сын, да и тот в Вашингтоне. А тут такой лалай-балай! И ведь прут как танки! Кто такие?
– Больше им не открывайте, только в присутствии Дарьи Ивановны.
– Не открою, - кивнул Михалыч. – А вы-то как? Смотрю, Иван Петрович гулять собрался. Может, отпереть?
Соловьев покачал головой:
– В другой раз. Сегодня мы по дорожкам вокруг дома поездим.
– Ну и правильно. Что-то не слышал я, как машина от ворот отъезжала. Небось караулят. Надо Дарье Ивановне позвонить, доложиться.
– Мы доложим, - заверил Соловьев и подмигнул Милке: - В понедельник, не так ли? Зачем Пасху человеку портить.
Милка нерешительно кивнула в ответ. Вик снова брал ее в сообщницы, разве что палец к губам не прикладывал, но и без того было понятно, что ни о чем докладывать директрисе он не собирался.