Вернуться в Антарктиду
Шрифт:
«Уж не с этими ли подозрительными личностями связано его появление в пансионате?
– подумала она внезапно. – Ждал и вот дождался. Охраняет Загоскина? Но от кого – от паучьих лап мадагаскарских злых духов?»
Милка с тоской глядела в спину удаляющемуся Соловьеву. Она знала, что он ни в чем не признается, спрашивать бесполезно.
Загоскин гулять передумал. Когда Вик вернулся, он потребовал поворачивать к подъезду.
– Ходят тут всякие, паскуды, видеть не желаю! – бормотал он сердито и тряс головой так, что с него едва не слетела зимняя шапка. –
Вик поправил на старике одежду, шапку и повез его к черному выходу, где не было ни ступеней, ни крутого пандуса, на котором лысые колеса коляски вечно скользили, норовя опрокинуть седока.
Милка торопливо развесила белье, а потом поднялась на третий этаж посмотреть, стоит ли у пансионата та грязная машина. С ее наблюдательного пункта была хороша видна дорога.
Машина, конечно, давно уехала, но на душе у Милы все равно разлилась свинцовая тяжесть.
3.4
3.4.
Под влиянием удушающей тайны и смутных ощущений чего-то непоправимого, Милка наконец-то взялась за книгу старого профессора. В репликах старика о злых духах, охотящихся за секретами, наверняка было зашифровано больше здравого смысла, чем ей изначально представлялось.
«Это последний экземпляр на свете, больше нигде не найдешь, все исчезло!», - вспомнила она его слова, устраиваясь вечером на кровати, и поежилась, хотя в комнате было тепло – котел в подвале работал на совесть.
Небольшая настольная лампа роняла теплое пятно света на тумбочку, часть подушки и руки, держащие книгу, но за пределами этого круга сгустились тени. Милка с тревогой всмотрелась в угол, где стояла вешалка-подставка для верхней одежды, там ей помстилось недоброе шевеление, но тотчас и рассмеялась – нарочито громко, самоуспокаивающе.
– Ну ты и трусиха! – произнесла она вслух, подтрунивая над собой. – Еще сбегай и позови Соловья-разбойника, будет хороший повод увидеться лишний раз, он как раз сегодня ночью дежурит.
Мила знала его расписание, график запомнился сам собой, хотя спроси ее, какие дни поставили в этом месяце Гале Темниковой, она бы не сразу ответила.
Конечно, никуда она не побежала, а, запретив себе приглядываться к сумеречным углам, вновь обратилась к книге. Переплет ее был добротным, без вычурных картинок на обложке, не было иллюстраций и внутри, если не считать подробную карту Мадагаскара.
– «Встреча с вечностью на двенадцати холмах Имерины», - произнесла она шепотом и провела пальчиком по буковкам на титульном листе.
Имерина представляла собой гористую область в центральной части острова, которую Дмитрий очень хотел посетить, но у них не получилось. Милка вспомнила, что точно так же назывался и народ, проживающий в регионе, расположенном вокруг столицы Антананариву.
Считалось, что предки мальгашей – мерина – первыми добрались до Мадагаскара из Полинезии, и случилось это примерно в 10-ом веке. По-французски их древнее государство называлось Эмирна. Двенадцать ее холмов, а по
Дмитрий потратил три дня в попытках найти гида к пещерам Имерины, но все ему отказали, заявляя, что для иностранцев дорога туда закрыта. В том числе и для очень богатых иностранцев, готовых сорить деньгами. Дима сердился, но ничего поделать не мог. У мальгашей многое решалось с помощью взятки (и в местных ариари, и особенно в европейской валюте), но не в этом случае. «Танин-доло», - твердили они как заведенные, что означало дословно «земля духов». К духам, к которым присоединялись и души умерших предков, островитяне относились со всей серьезностью.
Милка спохватилась, что тупо сидит над раскрытой книгой. Ей не нравилось, что она то и дело уносится в воспоминаниях к свадебному путешествию. Подобное, конечно, притягивает подобное, но думать о брошенном муже было невмоготу.
Перелистнув страницу, Милка наткнулась на оглавление. Ее привлекла глава с названием «Почему я написал эту книгу?». Было странно видеть ее не в начале или в конце, в виде послесловия, а ближе к середине.
Решив на сей раз осваивать трактат не по порядку, Мила открыла его в нужном месте и прочла:
«Почему я написал эту книгу? Надеюсь, дорогой читатель простит мне некоторый пафос, но я действительно шел к ней всю жизнь. Собственно, эта история была задумана и исполнена совсем не мной и за много лет до моего рождения. Все началось осенью 1770 года на Камчатке, когда в удаленную крепость Большерецка прибыл с этапом ссыльный польский конфедерат граф Беневский…»
На этих словах Мила иронично улыбнулась. Можно подумать, Загоскин сочинил авантюрный роман и оправдывался. Она даже вернулась к аннотации, чтобы лишний раз убедиться: это именно путевые заметки, а не выдуманные приключения. Однако всегда любопытно узнать, что сподвигло автора на литературный труд, поэтому она продолжила чтение.
*
Отрывок из книги Загоскина «Встреча с вечностью на двенадцати холмах Имерины».
Почему я написал эту книгу? Надеюсь, дорогой читатель простит мне некоторый пафос, но я действительно шел к ней всю жизнь. Собственно, эта история была задумана и исполнена совсем не мной и за много лет до моего рождения. Все началось осенью 1770 года на Камчатке, когда в удаленную крепость Большерецка прибыл с этапом ссыльный польский конфедерат граф Беневский.
От крепости в Большерецке было только название. Вместо высоких защитных стен – гнилой палисад, вместо рва – канава, которую и ребенок перепрыгнет, вместо гарнизона – горстка пьющих казаков. Да и как не пить, когда судьба забросила в самый дальний гарнизон без малейших перспектив когда-либо выбраться в матушку-Россию?